— Я хочу справедливости, — он вздохнул. — И знаешь, я не хотел доводить до суда. Но ты не оставила мне выбора.
— Я не оставила? — Елена смотрела на бывшего мужа, не веря своим ушам. — Ты бросил нас, перестал помогать с выплатами, а теперь говоришь, что я не оставила выбора?
— Знала бы ты, через что я прошёл, — сказал он с горечью. — С Мариной всё разладилось почти сразу. Я остался один, без поддержки. А теперь вот снимаю комнату, хотя имею полное право на жильё.
— Ты имел право на жильё здесь, когда был с нами, — ответила Елена. — Когда был мужем и отцом. Но ты выбрал другое.
— Это всё лирика, — он махнул рукой. — По закону эта квартира — совместно нажитое имущество. И я хочу свою долю. Ты можешь выплатить мне компенсацию, можешь поменять эту квартиру на две однушки с моей доплатой, или мы просто продадим её и разделим деньги. Выбирай.
Елена смотрела на человека, с которым прожила тринадцать лет. Когда-то любимого, близкого. Теперь — чужого и холодного.
— Я выбираю бороться за наш дом, — сказала она тихо. — И ты не получишь ни квартиру, ни деньги за неё.
— Что ж, увидимся в суде. Первое слушание через месяц. Можешь найти адвоката, но это бесполезно. Мои документы в порядке.
— Мои тоже, — ответила Елена. — Все квитанции, все выписки. И свидетели того, как ты нас бросил и не помогал.
— А, — он усмехнулся, — нашла крайних. Будешь на жалость давить? На то, что я якобы бросил вас?
— Ты действительно нас бросил, — голос Елены был тихим, но твёрдым. — И теперь пытаешься отобрать последнее, что у нас осталось.
— Мам? — раздался голос Кати из коридора. — Всё в порядке?
Они обернулись. Катя стояла в дверях, бледная, с покрасневшими глазами.
— Котёнок, мы просто разговариваем, — сказал Андрей, пытаясь улыбнуться. — Взрослые дела.
— Я слышала, — сказала дочь. — Ты судиться будешь? Из-за квартиры?
— Катюш, это не так просто…
— Очень даже просто, — возразила Катя. — Ты хочешь отобрать у нас дом. Дом, где я выросла. Где мама работает на износ, чтобы мы могли здесь жить. И ты знаешь, что если мы переедем, мне придётся менять школу. В одиннадцатом классе, перед экзаменами.
— Будешь ездить на автобусе, — нахмурился Андрей. — Не драматизируй, как мать.
— Драматизирую? — в голосе Кати зазвучали слёзы. — Тебя три года не было в моей жизни. А теперь ты хочешь забрать мой дом и говоришь, что я драматизирую?
Андрей дёрнул плечом, будто стряхивая неприятный груз:
— Хватит истерик. Всё решит суд.
Он направился к двери, на ходу бросив:
— И не пытайтесь давить на жалость. У меня хороший адвокат. Он всё продумал.
Когда дверь за ним закрылась, Катя разрыдалась. Елена обняла дочь, гладя по волосам.
— Шшш, всё будет хорошо, — шептала она. — Я не позволю забрать у нас дом. Обещаю.
— Он может? — всхлипывала Катя. — Суд может решить в его пользу?
Елена не стала врать:
— Может. Но я буду бороться. И у меня есть доказательства всех выплат. И свидетели.
— Зинаида Павловна? — шмыгнула носом дочь.
— Да, — кивнула Елена. — Она видела, как тяжело нам было после его ухода. И знает, что он не помогал.
На следующий день Елена взяла отгул и отправилась к адвокату. Ирина Алексеевна, женщина лет сорока с цепким взглядом и острым умом, внимательно изучила все документы.
— Доля у него есть, этого не отнимешь, — сказала она наконец. — Но суд всегда учитывает интересы несовершеннолетнего ребёнка. Плюс тот факт, что вы практически в одиночку выплачивали ипотеку последние годы. Это весомые аргументы.
— Шансы есть? — спросила Елена.
— Есть, — кивнула адвокат. — Но нужно подготовиться. Собрать все свидетельства ваших трат на квартиру — не только ипотеку, но и ремонт, мебель, технику. Желательно найти свидетелей, которые подтвердят, что он не помогал вам с дочерью после развода.
Елена кивала, запоминая. Впервые за долгое время она чувствовала, что может победить. Что справедливость — не просто красивое слово. Что можно отстоять своё право на дом, который она сохранила такой ценой.
Вечером, вернувшись домой, Елена застала Катю с какими-то распечатками.
— Что это? — спросила она.
