Это её квартира. Точнее, съёмная, но она платит за неё последние три месяца. Она здесь работает, живёт, растит сына. А сейчас лежит на краю кровати и не может даже доделать заказ.
Утром Валентина Степановна встала первой. Лариса проснулась от запаха жареной рыбы. Оделась, вышла на кухню. Свекровь стояла у плиты, переворачивала куски в сковороде.
— Доброе утро, Ларочка! Я решила вам завтрак приготовить. Мужчинам нужна сытная еда с утра.
Запах ударил в нос. Лариса терпеть не могла жареную рыбу — запах въедался во всё, особенно в ткани. А у неё в детской лежал рулон бежевой материи для штор, срочный заказ.
— Валентина Степановна, я обычно не жарю рыбу. Запах сильный.
— Ничего страшного, проветрим. Зато полезно.
Лариса открыла окно на кухне настежь. Холодный воздух ворвался в комнату. Она прошла в детскую, открыла и там — хоть немного выветрить.
Олег вышел, сел за стол. Борис Михайлович присоединился. Валентина Степановна накладывала рыбу на тарелки, улыбалась.
— Ешьте, ешьте, пока горячее.
Кирилл выглянул из детской, поморщился.
— Кирилл! — одёрнула его Лариса.
— Ничего, ничего, — засмеялась Валентина Степановна. — Дети правду говорят. Но рыба полезная, мальчик должен расти здоровым.
После завтрака Лариса убирала со стола. Валентина Степановна ходила по квартире, заглядывала в углы.
— Ларочка, а вот тут у вас пыль. И тут тоже. Надо бы пропылесосить.
— Я вчера пылесосила.
— Ну значит, плохо. Сейчас я покажу, как надо.
Свекровь достала пылесос, начала убирать. Зашла в детскую, начала двигать мебель. Передвинула табуретку с рулоном ткани, сдвинула машинку к стене.
— Так-то лучше. А то прямо посреди комнаты всё стоит.
Лариса вошла следом, увидела, как свекровь переставляет её вещи.
— Валентина Степановна, мне неудобно будет работать.
— Ничего, приспособишься. Зато порядок.
Лариса молча вернула табуретку на место, поставила машинку как было. Валентина Степановна покачала головой, но ничего не сказала.
Вечером Борис Михайлович сидел на кухне, читал газету при верхнем свете. Прищурился, отложил страницу.
— Олег, а у мальчика там лампа на столе есть?
— Можно к нам переставить? А то при люстре читать неудобно, глаза устают.
Лариса замерла у двери детской.
— Кириллу лампа нужна. Уроки делает.
— Ну один вечерок дашь, — вмешался Олег. — Кирилл может и при люстре позаниматься.
— Нет, — сказала Лариса твёрдо. — Это его вещь. Ему нужна.
Борис Михайлович пожал плечами, снова взялся за газету. Олег посмотрел на жену с лёгким раздражением, но промолчал.
Лариса зашла в детскую, закрыла дверь. Села на край кровати. Руки дрожали. Даже вещи сына теперь не принадлежат им.
На третий день Лариса не выдержала. Утром ей нужно было отвезти заказ в ателье — две пары штор и три юбки. Она сложила всё в сумку, оделась.
— Ларочка, ты куда? — спросила Валентина Степановна с кухни.
— В ателье. Заказ сдать.
— А обед кто готовить будет? Мужчины же голодные.
Лариса застыла у двери.
— Валентина Степановна, я работаю. Мне нужно ехать.
— Ну так приготовь хоть что-то. Или я, что ли, должна?
Олег вышел из ванной, услышал разговор.
— Мам, мы сами что-нибудь сделаем. Не переживай.
— Какой ты сам, сынок, — вздохнула свекровь. — Жена должна о семье заботиться.
Лариса вышла, хлопнув дверью. В ателье сдала заказ, получила деньги. Хозяйка, Нина Петровна, посмотрела на неё внимательно.
— Лариса, ты бледная какая-то. Всё в порядке?
— Новые заказы возьмёшь? Тут три платья на переделку.
Лариса кивнула, взяла ткани. Вернулась домой к обеду. В квартире пахло жареным луком. Валентина Степановна стояла у плиты, помешивала что-то в сковороде.
— Пришла наконец. Я уже сама всё приготовила. Ты бы хоть заранее говорила, что уходишь.
Лариса прошла в детскую, положила новые заказы на табуретку. Остановилась. Рулон бежевой ткани исчез.
— Валентина Степановна, а где ткань была? Бежевая, для штор.
— А, эту? Я убрала. Она же пылилась. Сложила в шкаф.
