— Бабушка… она сказала, что я неряха. Что у меня на столе бардак. Она выкинула мои рисунки. Сказала, что это мусор.
Лариса обняла сына за плечи.
Лариса вошла на кухню. Валентина Степановна сидела за столом, пила чай. Борис Михайлович читал газету.
— Валентина Степановна, вы выкинули рисунки Кирилла?
— Ой, Ларочка, там всякая ерунда была. Каляки-маляки. Я порядок навела.
— Это его рисунки. Он их рисовал неделю.
— Ну и что? Всё равно мусор.
Лариса почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не гнев — спокойная, холодная ясность.
Валентина Степановна подняла глаза.
— Собирайте вещи и уезжайте.
— Ты что, с ума сошла?
— Нет. Я просто больше не хочу жить с вами в одной квартире.
Борис Михайлович отложил газету, посмотрел на неё тяжело.
— Олег об этом знает?
Олег вышел из ванной, услышал последние слова.
— Лар, что происходит?
— Твои родители съезжают. Или уезжаю я с Кириллом.
— Нет. Я устала. Устала от того, что меня не слышат. Что мой сын плачет. Что я не могу работать в собственной квартире, за которую плачу.
— Это моя жизнь. Выбирай.
Олег стоял молча. Лариса видела, как он смотрит на мать, на отца, потом на неё. И молчит.
— Понятно, — сказала она тихо.
Она прошла в детскую, достала из шкафа сумку. Начала складывать вещи — свои, Кирилла. Мальчик смотрел на неё испуганно.
— Не знаю. Но сейчас уходим.
Она собрала документы, деньги, телефон. Одела сына, взяла сумку. Вышла на кухню. Олег стоял у окна, спиной к ней. Валентина Степановна сидела за столом, вытирала глаза платком.
— Олег, — сказала Лариса.
— Ты сделал свой выбор. Вещи заберу позже. Пользуйтесь. Только через два дня не забудь за аренду заплатить.
Она взяла Кирилла за руку, вышла.
На лестничной площадке она остановилась, достала телефон. Набрала Светлану.
— Света, можем мы у тебя переночевать?
— Конечно. Приезжайте.
Такси приехало через десять минут. Лариса села на заднее сиденье, Кирилл устроился рядом. Машина тронулась.
— Мам, а мы вернёмся? — спросил мальчик тихо.
Лариса посмотрела в окно. За стеклом мелькали фонари, дома, люди.
Через неделю Лариса сняла маленькую однокомнатную квартиру на окраине. Дешевле прежней, но своя. Светлана помогла перевезти вещи — швейную машинку, одежду, игрушки Кирилла.
Лариса поставила машинку у окна, разложила ткани на столе. Кирилл устроился на диване с альбомом, рисовал.
— Мам, а здесь хорошо, — сказал он.
Вечером, когда мальчик заснул, Лариса вышла на балкон. Открыла окно настежь. Холодный воздух ворвался в комнату, свежий, чистый.
Впервые за две недели она могла дышать.
Олег не звонил. Прошло три дня, потом неделя — тишина. Светлана рассказала, что видела его мать в магазине, та отвернулась, сделала вид, что не заметила. Обиделись всей семьёй, видимо.
Лариса слушала и понимала — ей всё равно. Внутри что-то надломилось тогда, когда он промолчал. Когда выбрал не её, не сына, а своё удобство и покой родителей. Теперь не хотелось ничего — ни объяснений, ни извинений, ни возвращения. Только спокойная жизнь с Кириллом, работа, тишина.
Спустя два дня телефон завибрировал. Сообщение от Олега: «Лар, давай поговорим».
Она посмотрела на экран, заблокировала телефон, положила на подоконник.
Говорить было не о чем. Он сделал выбор, когда промолчал. Она сделала свой, когда ушла.
Лариса вернулась в комнату, села к окну. Включила настольную лампу, достала новый заказ — платье на переделку. Начала аккуратно примётывать ткань вручную, чтобы утром сесть за машинку.
Кирилл сопел во сне на диване. За окном шумели деревья. На столе лежали аккуратные отрезы ткани и лежала её швейная машинка.
Это была её жизнь. Маленькая, тесная, но своя.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!
