— Родители завтра приедут.
Лариса оторвалась от швейной машинки. Олег стоял в дверях детской, листал что-то в телефоне.
— Дней на двенадцать. Отцу путёвку дали в санаторий, процедуры там, но без проживания. Им нужно где-то жить, пока он ходит на лечение.
Она отпустила педаль. Нитка натянулась и оборвалась.
— Ты хотел со мной посоветоваться?
Олег поднял глаза от экрана, посмотрел на неё так, будто не понял вопроса.
— Это мои родители. Куда им ещё деваться?
Лариса сжала в руке край юбки, которую подшивала. Хотела сказать, что квартиру снимают они, что последние три месяца платит она одна, пока он ищет работу. Что у неё заказы, сроки, швейная машинка в углу детской — единственное место, где она может работать. Что двенадцать дней — это почти две недели.
Но Кирилл сидел за письменным столом у батареи, делал уроки, и она видела, как он насторожился, услышав их разговор.
— Хорошо, — сказала она.
Олег кивнул и ушёл. Лариса вдела новую нитку в иголку, но руки дрожали, и она никак не могла попасть в ушко.
На следующий день они приехали к обеду. Лариса открыла дверь, помогла занести сумки. Валентина Степановна вошла в прихожую, остановилась, принюхалась.
— Ларочка, у вас так душно. Окна когда проветривали?
— Надо чаще, милая. А то запах какой-то затхлый стоит.
Борис Михайлович молча прошёл в комнату, поставил сумку у стены. Валентина Степановна сняла пальто, прошла на кухню. Остановилась у плиты, провела пальцем по столешнице.
— Ну и пыли-то сколько. Олег, ты бы жене помогал, она же одна не справляется.
Лариса стояла в дверях, сжимая в руках чужое пальто. Олег промолчал.
— Мам, проходи, присядь, — сказал он. — Сейчас чай поставим.
— Да я сама, сама, — Валентина Степановна уже открывала шкафчики, доставала чашки. — Вот эту не надо, она сколотая. Ларочка, у вас что, нормальной посуды нет?
Лариса повесила пальто на вешалку. Это было её пальто — она сняла его час назад, чтобы освободить место для гостей.
— Валентина Степановна, я сейчас постелю вам в комнате.
— Не беспокойся, милая. Мы люди простые, нам много не надо.
Лариса прошла в единственную спальню — свою с Олегом. Сняла постельное бельё, достала чистое из шкафа. Олег зашёл следом, взял подушку.
— Ты где спать-то будешь? — спросила она тихо.
— На диване на кухне. Ты с Кириллом в детской.
Она кивнула. Застелила кровать, разложила полотенца. Валентина Степановна появилась в дверях, оглядела комнату.
— Ой, Ларочка, а шторы-то когда стирали? Совсем серые.
— Надо чаще, милая. Пыль оседает быстро.
Лариса вышла из комнаты, прошла в детскую. Кирилл сидел за столом, рисовал что-то в тетради. Валентина Степановна зашла следом, оглядела углы.
— Ой, а это у вас что, швейная машинка? Прямо в детской?
— Да. Здесь у окна светло, мне удобно работать.
— Странно как-то. Ребёнку же мешает. И ткани эти повсюду. — Свекровь показала на рулон бежевой материи, лежавший на табуретке рядом. — Надо бы в другое место убрать.
— Мне здесь удобно. Это моя работа.
— Ну-ну, не обижайся, милая. Я просто к лучшему.
Вечером, когда Кирилл лёг спать, Лариса попыталась доделать заказ. Юбку нужно было сдать завтра, но строчка никак не шла ровно. Мальчик ворочался на кровати, а она боялась шуметь машинкой.
Валентина Степановна заглянула в детскую, покачала головой.
— Ларочка, ты что, так поздно шьёшь? Ребёнок же спит, ты ему мешаешь.
— У меня заказ на завтра.
— Ну и что? Перенеси. Здоровье дороже. И сон ребёнка тоже.
Лариса выключила машинку. Собрала ткань, сложила в угол.
Лариса легла рядом с Кириллом на узкой кровати. Мальчик сопел во сне, раскинув руки. Она лежала на самом краю, боясь пошевелиться. За стеной слышались голоса — Валентина Степановна что-то рассказывала Олегу на кухне.
