Максим в этот момент был на работе, и мне пришлось принимать решение самой. Я подписала. Все десять листов, где стояли крестики. Даже не читая. Потому что свекровь стояла надо мной и причитала про несчастную дачу, доставшуюся от покойного дедушки Максима, про семейную реликвию, которую нельзя потерять.
Следующие два месяца прошли спокойно. Галина Петровна появлялась у нас раз в неделю, приносила то пирог, то домашние котлеты, расспрашивала о планах на детей (это её любимая тема), жаловалась на одиночество. О кредите не было ни слова. Я даже начала думать, что всё обошлось.
А потом начались звонки.
Сначала позвонили из банка «Траст-Капитал». Вежливый женский голос поинтересовался, почему я не вношу ежемесячный платёж по кредитному договору.
— Какой договор? У меня нет никаких кредитов в вашем банке, — ответила я, думая, что это ошибка или мошенники.
— Ольга Сергеевна, у нас есть договор номер 3456-КЛ от пятнадцатого марта на сумму восемьсот тысяч рублей. Просрочка уже составляет два месяца.
Восемьсот тысяч. Не триста. Восемьсот.
Я бросила трубку и тут же набрала свекровь. Та долго не брала трубку, а потом ответила таким беззаботным тоном, что я на секунду усомнилась в реальности происходящего.
— Галина Петровна, мне только что звонили из банка. Там говорят про восемьсот тысяч, а не триста!
— Ах, Оленька, ну я же говорила, что триста тысяч в наше время — это несерьёзная сумма. Подрядчики подняли цены, пришлось добрать. Не волнуйся, я всё улажу. — Как улажу? У вас есть деньги на платежи?
— Будут, будут. Я квартиру сдаю, помнишь? Жильцы задерживают оплату, но скоро переведут.
Я знала, что никаких жильцов нет. Свекровь жила в той самой квартире, которую якобы сдавала. Но спорить было бесполезно.
Вечером я рассказала всё Максиму. Он выслушал молча, потом встал и ушёл на балкон курить, хотя бросил два года назад. Вернулся через полчаса с решительным видом.
— Завтра едем к маме. Разберёмся.
Галина Петровна встретила нас как ни в чём не бывало. Накрыла стол, достала домашнее вино («специально для вас берегла»), начала рассказывать какую-то историю про соседку. Максим прервал её на полуслове:
— Мам, что происходит с кредитом Оли?
— Ах, это… Максимушка, сынок, ну что ты так официально? Небольшие временные трудности, я всё решу.
— Восемьсот тысяч — это не небольшие трудности. Откуда такая сумма?
Тут Галина Петровна неожиданно расплакалась. Слёзы полились так обильно, что тушь потекла чёрными дорожками по щекам.
— Вы не понимаете! Вы молодые, у вас вся жизнь впереди! А я? Мне шестьдесят лет, я одна, пенсия копеечная! Да, я взяла кредит не только на дачу. Мне нужны были деньги на жизнь, на лекарства, на еду нормальную!
Максим растерялся. Он всегда терялся, когда мать плакала.
— Мам, но почему ты не сказала? Мы бы помогли…
— Как помогли? У вас самих ипотека, вы копите на ребёнка. Я не хотела быть обузой!
Но я-то видела её насквозь. За три года брака я научилась распознавать манипуляции свекрови. Эти слёзы она включала и выключала как кран.
— Галина Петровна, на что конкретно вы потратили восемьсот тысяч? — спросила я жёстко.
Она посмотрела на меня с такой ненавистью, что мне стало не по себе.
— А тебе какое дело? Ты же подписала документы добровольно!
— Мам! — возмутился Максим. — Что за тон?
— А что я такого сказала? Она взрослый человек, могла прочитать, что подписывает. Я никого не заставляла!
Тут я поняла, что влипла по полной. Свекровь права — я подписала документы добровольно, не читая. Юридически я взяла кредит и теперь должна его выплачивать.
На следующий день позвонили из второго банка. Оказалось, что есть ещё один кредит на пятьсот тысяч. Потом выяснилось, что есть третий — на четыреста. И ещё микрозаймы, которые Галина Петровна оформила онлайн, используя скан моего паспорта.
Когда мы подсчитали общую сумму, у меня подкосились ноги. Два миллиона триста тысяч рублей. При моей зарплате в семьдесят тысяч это была неподъёмная сумма.
