— Почти слово в слово. И знаешь что? Он прав. Я превратилась в то, чем всегда боялась стать — в одинокую, озлобленную женщину, которая разрушает счастье собственного ребёнка.
Она встала и направилась к двери, но обернулась.
— Я не прошу прощения. Знаю, не заслужила. Но… подумай о том, чтобы дать Андрею ещё один шанс. Он не плохой человек. Просто слишком долго жил под моим влиянием. Может быть, без меня у вас что-то получится.
После её ухода Марина долго сидела в тишине. Ольга принесла ей ещё чаю.
— Что думаешь? — спросила подруга.
— Не знаю. Правда не знаю.
Вечером позвонил Андрей. На этот раз она ответила.
— Марин, — его голос был хриплым. — Прости меня. За всё. За то, что не защищал тебя. За то, что ставил мать выше тебя. За то, что делился с ней тем, чем должен был делиться только с тобой.
— Дай мне договорить. Пожалуйста. Я отдал матери все документы на квартиру. Переписал всё на наше общее имя — твоё и моё. И сказал ей, что она больше не может приходить без приглашения. Если ты вернёшься… нет, если ты дашь мне шанс начать заново, всё будет по-другому.
— А если твоя мать…
— Она не будет вмешиваться. Я поставил условие: либо она уважает мой выбор и мою жену, либо мы не общаемся. Она выбрала первое.
Марина закрыла глаза. Часть её хотела поверить. Хотела вернуться к человеку, которого любила. Но другая часть помнила все унижения, всю боль.
— Мне нужно время, — сказала она.
— Сколько угодно. Я буду ждать.
Прошёл месяц. Марина сняла небольшую квартиру, нашла новую работу с более высокой зарплатой. Она чувствовала себя свободной впервые за долгое время. Андрей звонил раз в неделю, спрашивал, как дела, но не давил.
И однажды она согласилась встретиться с ним. Они сидели в кафе, где когда-то было их первое свидание.
— Ты изменилась, — сказал он.
Они говорили долго. О прошлом, о том, что пошло не так. Андрей рассказал, как после ухода отца мать стала для него всем, и он не мог ей перечить. Как боялся её расстроить, разочаровать.
— Но потеряв тебя, я понял, что жил не своей жизнью. Мать выбирала за меня всё: где работать, как одеваться, на ком жениться. Да, она была против нашей свадьбы, но я тогда настоял. Это было единственное моё решение. И самое правильное.
— Почему же ты позволял ей унижать меня?
— Потому что был трусом. Боялся конфликта. Думал, что если буду лавировать между вами, всё как-нибудь устроится. Но вместо этого предавал тебя каждый день.
Марина смотрела на него и видела искреннее раскаяние. Но достаточно ли этого?
— Если я вернусь, — сказала она медленно, — всё должно быть по-другому. Никаких секретов. Никаких обсуждений нашей жизни с твоей матерью. И если она хоть раз…
— Не будет, — перебил Андрей. — Она держит слово. За этот месяц звонила только дважды, спрашивала о здоровье. Ничего больше.
— И ты сможешь так жить? Без её одобрения, советов, контроля?
— Я уже живу. И знаешь что? Это освобождает. Я принимаю решения сам. Ошибаюсь, но это мои ошибки.
Марина протянула руку через стол и коснулась его ладони.
— Давай попробуем. Но медленно. Сначала просто встречи. Потом посмотрим.
Он сжал её руку и кивнул.
Прошло ещё два месяца, прежде чем она вернулась домой. За это время они заново узнавали друг друга. Без свекрови, постоянно стоящей между ними, они открывали то, что потеряли — умение разговаривать, смеяться вместе, быть собой.
Татьяна Петровна сдержала слово. Она не звонила, не приходила. Только на день рождения Андрея прислала короткое поздравление и подарок — фотоальбом с его детскими снимками и запиской: «Для твоей семьи. С любовью, мама».
И в один обычный вечер, когда они сидели на диване и смотрели фильм, Андрей сказал:
— Знаешь, я благодарен за то, что произошло.
— За то, что ты нашла силы уйти. Если бы не это, мы бы так и жили в этом болоте. Ты — несчастная, я — слепой, мама — всем управляющая.
— А теперь мы свободны. Все трое. И может быть, со временем, сможем построить нормальные отношения. Но уже на других условиях.
Марина прижалась к нему. Она знала, что путь ещё долгий. Что будут сложности, сомнения, возможно, срывы. Но главное было сделано — она перестала играть чужую роль. Она стала собой. И рядом с ней был человек, который тоже учился быть собой.
А это, пожалуй, стоило всех пережитых испытаний.
