Это было странное, непривычное чувство свободы. Пьянящее и немного пугающее одновременно.
Никита, к счастью, перенёс наше расставание с Серёжей лучше, чем я боялась. Он скучал по папе, но регулярные встречи помогали ему не чувствовать себя брошенным. А моё новое, более спокойное и радостное состояние, казалось, передалось и ему — он стал меньше капризничать, лучше спать, реже болеть.
Однажды, примерно через восемь месяцев после развода, Серёжа приехал забрать Никиту на выходные и попросил меня о разговоре.
— Тань, я тут подумал… — он явно нервничал. — Может, нам всё-таки попробовать всё наладить? Ради Никиты.
Я внимательно посмотрела на него. Он выглядел похудевшим, немного осунувшимся, но в его глазах появилась какая-то новая решимость, которой раньше не было.
— Наладить что, Серёж? — спросила я. — Мы развелись. У нас налажена система общения с Никитой, и она работает.
— Я про нас, — он сделал неопределённый жест рукой. — Может, попробуем ещё раз? Я многое переосмыслил за эти месяцы.
— Например? — я прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.
— Например, что был неправ, — он опустил глаза. — Я действительно позволял маме слишком сильно влиять на нашу жизнь. И… когда ты поставила ультиматум, я тоже повёл себя глупо.
— И что изменилось? — спросила я, удивлённая его признанием.
— Я изменился, — просто ответил он. — Понял, что потерял самое важное, пытаясь всем угодить. И… я съехал от родителей. Снял квартиру.
Это действительно было неожиданно.
— А как же Валентина Петровна? Она согласилась?
— Какая разница? — он пожал плечами, и в этом простом жесте я увидела то, чего раньше не замечала, — растущую независимость. — Я не спрашивал её согласия. Я просто сказал, что переезжаю, и всё.
— Вот как, — я невольно улыбнулась. — И как она это восприняла?
— Сначала истерику закатила, — он усмехнулся. — Потом валерьянку пила и давление мерила. Потом решила, что это ты меня настраиваешь. А когда поняла, что я серьёзно… успокоилась, как ни странно. Сказала, что всегда знала, что так будет.
Мы оба рассмеялись. Это был первый момент искренней близости между нами за долгое время.
— Так что, Тань… Что скажешь? — спросил он с надеждой. — Может, сходим куда-нибудь? Просто поужинать, поговорить?
Я задумалась. Часть меня всё ещё любила его, скучала по нему. Но другая часть помнила все годы уступок, компромиссов, подчинения воле его матери. Помнила, как один за другим рушились мои личные границы, как я теряла себя в этих отношениях.
— Серёж, — наконец сказала я, — я рада, что ты нашёл в себе силы отделиться от родителей. Правда, рада. Это важный шаг. Но… я не готова вернуться к отношениям. Не сейчас. Может быть, никогда.
Он выглядел разочарованным, но не удивлённым.
— Я так и думал, — он кивнул. — Но решил попробовать. Знаешь, я правда многое понял за эти месяцы. И больше всего — что ты была права. Всегда права. Насчёт мамы, насчёт границ… всего.
— Лучше поздно, чем никогда, — мягко сказала я.
— Да, — он грустно улыбнулся. — Хотя, наверное, для нас это всё-таки слишком поздно.
Я не стала ни соглашаться, ни возражать. Время покажет.
Прошёл год после нашего развода. За это время многое изменилось.
Серёжа действительно стал независимее. Он регулярно виделся с Никитой, иногда забирал его на все выходные, даже брал отпуск, чтобы вместе поехать на море. Он перестал бросаться выполнять каждую прихоть матери, научился говорить «нет» и отстаивать своё мнение. Между нами установились ровные, почти дружеские отношения.
Валентина Петровна тоже изменилась — или, по крайней мере, изменила тактику. Она больше не устраивала истерик, не пыталась манипулировать, не подкарауливала нас с Никитой. Теперь она была сама любезность, когда мы случайно пересекались. Даже пыталась как-то извиниться — неловко, косвенно, но всё же.
Я получила повышение на работе, заняла должность руководителя отдела. Никита пошёл в подготовительную группу детского сада, стал более самостоятельным, обзавёлся друзьями. А я… я научилась жить для себя. Ходить на свидания, не чувствуя вины. Путешествовать, когда Никита был с отцом. Строить планы, не оглядываясь на чужие ожидания.
В один из вечеров Серёжа привёз Никиту после выходных и попросил разрешения войти.
— Нам нужно поговорить, — сказал он с непривычной серьёзностью.
Я пропустила его в квартиру, отправив Никиту разбирать рюкзак.
— Что-то случилось? — спросила я, когда мы остались одни на кухне.
— Вроде того, — он нервно потёр шею. — Я… я встретил женщину. Мы встречаемся уже три месяца.
Я почувствовала неожиданный укол ревности, но быстро подавила его.
— Это хорошо, — искренне сказала я. — Я рада за тебя.
— Правда? — он выглядел удивлённым.
— Конечно, — я улыбнулась. — Ты заслуживаешь счастья, Серёж.
Он кивнул, но всё ещё выглядел напряжённым.
— Дело в том, что… Я хочу познакомить её с Никитой. Но сначала хотел обсудить это с тобой.
Я была тронута его заботой и уважением к моему мнению.
— Спасибо, что спросил, — сказала я. — Я не возражаю, если ты считаешь, что отношения серьёзные.
— Я люблю её, — просто сказал он. — И… мама её одобряет, представляешь?
— Мне тоже, — он тоже улыбнулся. — Но они действительно нашли общий язык. Она психолог, кстати. Помогла мне понять многие вещи о себе, о наших с тобой отношениях, о маме… Даже мама начала меняться после общения с ней.
— Чудеса, — я покачала головой. — Ну что ж, я рада, что ты нашёл кого-то, кто делает тебя счастливым.
Он встал, собираясь уходить, но вдруг остановился.
— Тань, я давно хотел сказать… Спасибо тебе.
— За что? — удивилась я.
— За то, что не позволила мне и маме войти тогда. Ни в дом, ни в твою жизнь, — он смотрел мне прямо в глаза. — Если бы ты тогда сдалась, согласилась, пустила нас… ничего бы не изменилось. Мы бы все жили в несчастье. Ты была права, когда поставила жёсткую границу. Это заставило меня пересмотреть всю свою жизнь.
Я была потрясена его словами.
— Спасибо, что сказал это, — тихо ответила я. — Мне было нелегко тогда.
— Знаю, — он кивнул. — Я вёл себя как последний идиот. И очень жалею об этом. Но, может, всё к лучшему? Мы оба стали свободнее, сильнее. Научились жить самостоятельно.
— Да, — согласилась я. — Всё действительно к лучшему.
Когда он ушёл, я долго сидела на кухне, думая о нашем разговоре. О том, как иногда нужно потерять что-то, чтобы обрести себя. О том, как важно уметь закрывать двери перед теми, кто нарушает твои границы, даже если это самые близкие люди.
Год назад я не дала свекрови войти в мой дом и мою жизнь. Это было одно из самых трудных решений, но и самых правильных. Оно изменило не только мою жизнь, но и жизнь Серёжи, и даже, как ни странно, жизнь Валентины Петровны.
Иногда самый большой акт любви к себе — это просто сказать «нет». И закрыть дверь.
Свекровь назвала меня прислугой в собственном доме. На следующее утро она уехала — и не вернулась
Обычный звонок во время мытья посуды… А через 24 часа моя жизнь перевернулась навсегда
Я вышла замуж за сына, но в доме главной решила быть она. А я? Я показала ей, кто здесь хозяйка
Прямо перед алтарём она подошла и прошептала: “Я тебя родила!” Я даже не знала, кто это…
Мы радовались, что закрыли ипотеку… А потом свекровь заявила: «Квартира МОЯ — вы свободны!»
