— Свой бизнес. Небольшая сеть книжных магазинов, — он пожал плечами. — Не самое прибыльное дело в эпоху цифровых технологий, но мне нравится. Кстати, — он внимательно посмотрел на меня, — мы ищем человека, который бы помогал с закупками, составлял подборки книг, может быть, вёл кружок чтения… В общем, нам нужен знающий литературу специалист. Не хотели бы вернуться к работе с людьми?
Я растерялась. За пять лет сидения дома я почти отвыкла от мысли, что могу быть кому-то интересна профессионально.
— Я… я не знаю, — честно ответила я. — Мне нужно подумать.
— Конечно, — он достал из кармана визитку. — Вот мои контакты. Буду рад, если позвоните, независимо от решения по работе.
Я взяла визитку, и наши пальцы на мгновение соприкоснулись. По коже словно пробежал электрический разряд — лёгкий, почти незаметный, но оставивший после себя странное покалывание. Я смутилась и поспешно убрала руку.
Остаток вечера прошёл в приятной беседе. Мы говорили обо всём и ни о чём конкретно — так, как разговаривают хорошие знакомые, с интересом открывающие друг друга заново. Виктор оказался внимательным собеседником — слушал, не перебивая, задавал вопросы, искренне смеялся над моими шутками. Я поймала себя на мысли, что давно не ощущала себя такой… интересной.
Когда мы вышли из ресторана, было уже за полночь.
— Я провожу вас, — он произнёс это не как вопрос, а как утверждение.
— Не стоит, я вызову такси, — возразила я, хотя внутренний голос шептал: «Соглашайся, дура!»
— Хорошо, тогда я подожду с вами, — он был настойчив, но ненавязчиво.
Мы стояли на тротуаре, ожидая машину. Ночной воздух был прохладным после душного ресторана. Я поёжилась, и Виктор, не спрашивая, накинул мне на плечи свой пиджак. Простой жест — но сколько в нём было заботы. Той самой, которой так не хватало в моей жизни последние годы.
— Спасибо за вечер, — сказала я, глядя на приближающиеся фары такси. — Было очень приятно.
— Взаимно, — он улыбнулся. — Позвоните мне, Елена. Не только насчёт работы.
Я молча кивнула, не давая обещаний, и села в такси. Всю дорогу домой меня не покидало странное ощущение нереальности происходящего. Словно я прожила чужой вечер, примерила чужую жизнь. И ещё более странным было то, как органично я себя в ней чувствовала.
Дома меня встретила тишина. Андрей не вернулся — значит, остался у мамы. Это было привычно. Я сняла платье, смыла макияж и забралась в постель с книгой. Но не могла сосредоточиться на тексте — мысли возвращались к вечеру, к неожиданной встрече, к чувству лёгкости, которое я испытала впервые за долгое время.
Я положила визитку Виктора на прикроватную тумбочку, не решаясь спрятать её, но и не выбрасывая. Пусть полежит. Я подумаю. О предложении работы, конечно же. Только о нём.
Утром я проснулась от звука хлопнувшей двери. Андрей вернулся. Я слышала, как он гремит на кухне, наверняка пытаясь приготовить завтрак — свою традиционную «извинительную» яичницу после очередного вечера у мамы.
Я поднялась, наскоро причесалась и вышла на кухню. Он стоял у плиты в своём любимом халате, взъерошенный, с лёгкой щетиной на подбородке.
— Доброе утро, — он виновато улыбнулся. — Прости за вчерашнее. Мама… ей стало хуже вечером, пришлось остаться. Но я всё компенсирую! Смотри, что у меня есть!
Он извлёк из кармана халата два билета.
— Вечером идём в театр. На «Вишнёвый сад» — твой любимый. А потом поужинаем в каком-нибудь хорошем месте. Что скажешь?
Я смотрела на него, и внутри странным образом ничего не шевелилось. Ни обиды за вчерашний вечер, ни радости от его внезапной заботы. Просто… пустота.
— Хорошо, — я кивнула. — Спасибо.
— Ты не рада? — он нахмурился, заметив мою прохладную реакцию.
— Рада, конечно, — я заставила себя улыбнуться. — Просто ещё не проснулась. Кофе сварил?
День прошёл в привычной суете. Я доделывала работу по редактуре рукописи, Андрей возился в гараже с машиной, потом мы вместе обедали, смотрели телевизор… Обычная суббота семейной пары. Но что-то неуловимо изменилось. Или это только мне казалось?
Вечером мы отправились в театр. Я надела то же синее платье — благо, Андрей его ещё не видел. Он сделал комплимент, я поблагодарила. Всё было правильно, но механически. Как будто мы играли в семейную пару, а не были ею на самом деле.
«Вишнёвый сад» оказался прекрасным. Я люблю эту пьесу за тонкую грусть, за символизм уходящей эпохи, за сложность и глубину характеров. Но сегодня она отозвалась во мне чем-то особенным. Я видела себя в Раневской — женщине, потерявшей самое дорогое, цепляющейся за прошлое, не желающей замечать перемен вокруг. И это сравнение вызывало глухое раздражение. Нет, я не хотела быть Раневской. Не хотела упустить свою жизнь, разбазарить её по мелочам, как она разбазаривала состояние.
После спектакля мы отправились в ресторан — не в «Акварель», а в какой-то новый, модный, с авторской кухней и преувеличенно вежливыми официантами. Еда была странной, порции — маленькими, музыка — слишком громкой. Андрей рассказывал о работе, о планах на отпуск, о том, что мама, возможно, поедет с нами на море…
— Что? — я встрепенулась, услышав последнюю фразу. — Твоя мама едет с нами в отпуск?
— Ну да, — он пожал плечами, словно это было самым естественным в мире. — Ей полезен морской воздух. К тому же, одну её не оставишь, ты же понимаешь.
— Понимаю, — я механически отвечала привычной фразой, но внутри всё кипело. — А ты понимаешь, что это наш с тобой отпуск? Наше время? Что мы ни разу за пять лет не были вдвоём на отдыхе?
— Лена, ну что ты начинаешь, — он поморщился. — Мама болеет, ей нужна забота…
— А мне? — я подалась вперёд. — Мне не нужна забота? Я не болею — и поэтому мои потребности не важны?
— У тебя всё есть, — он развёл руками. — Квартира, машина, работа на дому… Чего тебе не хватает?
— Мужа, — я произнесла это тихо, но отчётливо. — Мне не хватает мужа, Андрей. Человека, который выбрал бы меня, а не маму. Который хотя бы изредка ставил мои желания выше своего удобства. Который бы заметил, что я… что я задыхаюсь в этой жизни!
Последние слова я почти выкрикнула, привлекая внимание соседних столиков. Андрей смутился и поспешил расплатиться. Домой мы ехали в молчании. Праздничный вечер был безнадёжно испорчен.
Ночью я не могла заснуть. Лежала, глядя в потолок, и думала о том, как незаметно моя жизнь превратилась в бесконечную череду уступок. Как я шаг за шагом отказывалась от своих желаний, планов, мечтаний — ради «мира в семье», ради удобства Андрея и его матери. Как я перестала быть собой, превратившись в функцию, в приложение к чужим жизням.
Утром Андрей снова ушёл к маме. Воскресный обед — святая традиция. Разумеется, я тоже была приглашена, но после вчерашней ссоры решила не идти. Не могла заставить себя снова сидеть за столом, слушая бесконечные рассказы свекрови о её болезнях, молча сносить колкости и снисходительные замечания, улыбаться, когда хочется кричать…
