– Она вырастет прекрасным человеком, – отрезала Маша. – Я делаю для этого все возможное.
– Ты делаешь все, чтобы она не расстраивалась, – возразил Илья. – Это разные вещи. Хороший человек формируется не только через получение всего, что хочется, но и через труд, ответственность, уважение к другим.
– Ты считаешь, что я плохая мать? – в голосе Маши послышались слезы.
– Нет, – Илья подался вперед, пытаясь взять ее за руку, но она отстранилась. – Я считаю, что ты слишком боишься ее огорчить. Возможно, из-за развода, из-за чувства вины… Но в долгосрочной перспективе это не делает ее счастливее.
– А что, по-твоему, делает? – спросила Маша. – Постоянные наказания? Принуждение? Лишение того, что ей дорого?
– Баланс, – ответил Илья. – Баланс между свободой и ответственностью. Между правами и обязанностями. Пойми, я не хочу превращать ее жизнь в казарму. Я просто хочу, чтобы она росла с пониманием, что не весь мир крутится вокруг нее.
Маша долго молчала, глядя в окно, за которым сгущались сумерки.
– Знаешь, – сказала она наконец, – мы с Вариным отцом тоже постоянно спорили о воспитании. Он считал, что я ее балую. А я считала, что он слишком строг. В итоге… сам знаешь.
Илья кивнул. Он знал, что Машин брак распался три года назад, когда Варе было девять. И с тех пор ее бывший муж почти не участвовал в жизни дочери, ограничиваясь редкими звонками и нерегулярными алиментами.
– Илья, я не хочу повторения той ситуации, – продолжила Маша. – Не хочу снова разрываться между дочерью и мужчиной.
– Но и жить как сейчас тоже нельзя, – мягко сказал Илья. – Мы с Варей как на пороховой бочке. Любой пустяк может вызвать конфликт. И это только ухудшается.
– Что ты предлагаешь? – спросила Маша.
– Давай установим общие правила, – Илья пододвинул к себе блокнот, лежащий на столе. – Конкретные, понятные, которые будут работать для всех. И последствия за их нарушение – тоже понятные и справедливые.
– Например? – Маша с сомнением взглянула на блокнот.
– Например, ванная комната не может быть занята более 20 минут в утренние часы, – начал перечислять Илья. – За превышение – ограничение на интернет. Или, скажем, каждый член семьи имеет свои обязанности по дому. Варя может сама выбрать, какие конкретно.
– И ты думаешь, она будет соблюдать эти правила? – Маша скептически подняла бровь.
– Если правила будут разумными, если мы будем последовательны в их соблюдении, и если – это самое важное – ты поддержишь меня, а не будешь каждый раз становиться на ее сторону… думаю, да, – ответил Илья.
Маша задумалась, вертя в руках чашку с остывшим чаем.
– Мне кажется, Варя воспримет это как объявление войны.
– Сначала – возможно, – согласился Илья. – Но со временем она поймет, что это не прихоть, а необходимость. Мы же не требуем от нее невозможного, правда?
– Требуем? – Маша выделила это слово. – Ты говоришь так, будто у нас равные права в отношении Вари.
Илья почувствовал, как все его благие намерения разбиваются о стену Машиного недоверия.
– То есть ты не видишь меня как полноценного члена семьи? – прямо спросил он. – Я просто квартирант, который не имеет права голоса?
– Нет, конечно, – Маша покачала головой. – Но Варя – моя дочь. И окончательное решение по любым вопросам, касающимся ее, принимаю я.
Следующая неделя прошла в хрупком перемирии. Маша, пытаясь сгладить напряжение, разговаривала с Варей о необходимости помогать по дому и уважать Илью. Варя, впрочем, воспринимала эти беседы без энтузиазма, но открыто конфликтовать не решалась, замыкаясь в молчании всякий раз, когда Илья обращался к ней.
В пятницу вечером Илья вернулся с работы позже обычного. Начальник устроил внеплановую проверку, несколько чертежей пришлось переделывать с нуля, и вообще день выдался неудачным. Он надеялся прийти домой и отдохнуть в спокойной обстановке, но его встретил запах горелого и возбужденные голоса с кухни.
– Ты вообще не смотрела на время?! – раздавался голос Маши. – Я же просила тебя вытащить пирог, когда таймер сработает!
– Я не слышала никакого таймера! – защищалась Варя. – Я была в наушниках!
– В наушниках? – Маша повысила голос. – Я же попросила тебя о такой простой вещи! А теперь ужин испорчен, и Илья придет голодный после работы!
– При чем тут твой Илья? – огрызнулась Варя. – Подумаешь, пирог сгорел. Можно заказать пиццу!
– Мы не будем заказывать пиццу, – отрезала Маша. – Мы уложились в семейный бюджет на этот месяц, и я не собираюсь его превышать из-за твоей безответственности!
– Если бы мой папа был здесь, – начала Варя со слезами в голосе, – он бы никогда…
– Твой папа не здесь, – перебила Маша. – И причина этому – его собственный выбор. А сейчас у нас есть Илья, который заботится о нас обеих.
– Да лучше бы его вообще не было! – выкрикнула Варя.
Именно в этот момент Илья вошел на кухню, держа букет хризантем – маленький сюрприз для Маши, чтобы сгладить напряжение последних дней.
– Ох, – Маша обернулась, заметив его. – Илья, ты уже дома. А мы тут… у нас казус маленький.
От раскаленной духовки шел дым, на столе лежал почерневший пирог, больше похожий на угольную лепешку. Варя стояла у окна, демонстративно скрестив руки на груди.
