— Моя. Куплена до. Зарегистрирована на меня.
Марина помолчала, уставилась на серый пластиковый стаканчик с чаем, в котором плавала бумажная этикетка.
— Не знаю. Но мне уже всё равно. Жить с ним невозможно.
Через неделю она оставила заявление в ЗАГСе. Принесла копии, паспорт, расписалась и вышла на улицу, как будто сбросила с плеч старое пальто. Легче стало. На пару минут.
— Алло, мам, я подала.
— Умничка. Не дрейфь. Всё у тебя будет.
На следующий день, придя с работы, Марина обнаружила в дверной щели записку: «Марина, мы поменяли замки. Жить вместе невозможно. Придёшь — позвони. Сергей».
Под дверью стояли три сумки с её вещами. И кошка в переноске, которая нервно мяукала.
— Да вы с ума сошли… — прошептала она.
— Мама, меня выгнали. Из МОЕЙ квартиры, — Марина сидела у матери, глотая чай с запахом валерьянки. — Они поменяли замки. Тамара там. Сынок её решил, что имеет право.
— Имеет, как же. Пусть попробуют. Судись.
— Придётся. А что делать. — Марина вытерла слёзы. — Только я не хочу обратно. Я хочу, чтобы они ушли. Пусть сами снимают или возвращаются к маме. Хватит.
— Ты сильная. Ты справишься.
Она кивнула. И впервые за долгое время — поверила.
— Да ты мошенница, Марина! Это я тебе говорю, мать твоего мужа! — Тамара Ивановна буквально выплюнула слова в трубку, и Марина невольно отдёрнула мобильник от уха. — Квартира теперь общая, у нас там вещи, у Серёжи — права, ты понимаешь?! А не хочешь — пусть суд решает! Мы не боимся!
— Так вы уже всё решили за меня, да? — Марина говорила ровно, но пальцы дрожали, пока она пыталась вытащить справку из папки с документами. — Замки поменяли, вещи выставили, кошку выкинули — герои. А теперь ещё и я виновата?
— Мы тебя не выгоняли! — завизжала свекровь. — Это ты сбежала! Ты решила разводиться — вот и уходи! Куда хочешь!
— Ваша логика, Тамара Ивановна, заслуживает отдельной статьи в УК. Хотя бы за тупость.
Свекровь захлопнула трубку.
Марина устало опустилась на табуретку в маминой кухне. Запах старого варенья и мокрых тряпок раздражал. Всё раздражало. Особенно мысль, что сейчас, в её квартире, её же муж с собственной мамой пьёт чай из её любимой кружки и обсуждает, как делить имущество, к которому он не имеет никакого отношения.
— Юрий Аркадьевич, скажите честно, у меня есть шанс? — Марина сидела перед юристом. Мужчина лет шестидесяти, в старом пиджаке и с глазами, уставшими от чужих разводов, кивнул.
— Шанс есть. Но будет муторно. Он подаст встречный иск, скажет, что квартира стала совместно нажитым — мол, вместе жили, вместе пользовались. Особенно если вы там делали ремонт, улучшения какие-то…
— Он пользовался диваном и холодильником. Всё. Он даже мусор выносил по праздникам.
— Это вы ему скажите в суде. С чеками, справками, выписками из реестра. Доказать можно, но будьте готовы — Сергей с мамой зацепятся за каждый угол. Им терять нечего.
Юрист посмотрел на неё с сочувствием и вдруг сказал:
— Не сдавайтесь. Такие, как он, всегда рассчитывают, что женщина стерпит. Или устанет. Ваша задача — не уставать.
