Телефонный звонок разорвал субботнюю тишину, когда Настя домывала последнюю кастрюлю. Вода, с шипением стекающая в раковину, заглушила первый сигнал, и только на третьем она, вытирая руки о кухонное полотенце, метнулась к мобильному.
— Да-да, слушаю, — торопливо произнесла она, зажимая трубку между ухом и плечом и продолжая вытирать мокрые пальцы.
— Настя? Это Валентина Петровна, — раздался в трубке голос свекрови, и Настя замерла. Пять лет прошло с тех пор, как Виктор, забрав свои вещи, оставил её с двумя детьми. Пять лет, в течение которых звонки свекрови можно было пересчитать по пальцам одной руки. И те — исключительно по большим праздникам, сухие и формальные.
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — Настя присела на край стула, чувствуя, как от неожиданности пересохло во рту. — Что-то случилось? С Виктором?
— А что с ним будет? — отмахнулась свекровь. — Живёт себе припеваючи со своей… новой.
Странная пауза, повисшая в воздухе, отдавала чем-то тревожным.
— Я по другому поводу, — продолжила Валентина Петровна после неловкого молчания. — Мне нужно с тобой поговорить. Лично. Я приеду через час.
Трубка запищала короткими гудками прежде, чем Настя успела что-либо ответить. Она ошарашенно посмотрела на экран телефона, затем перевела взгляд на часы. Полдень. Лиза рисует в своей комнате, Сашка ушёл на тренировку и вернётся только вечером.
— Мам, кто звонил? — донёсся из комнаты голос двенадцатилетней дочки.
— Бабушка Валя, — Настя постаралась, чтобы голос звучал обыденно. — Сказала, что приедет в гости.
— Бабушка Валя? — В дверном проёме показалось удивлённое лицо Лизы, испачканное синей краской.
— Видимо, соскучилась, — Настя не знала, что и думать. За все эти годы Валентина Петровна бывала у них только на дни рождения внуков, да и то — через раз. Она всегда считала, что к внукам привязываться не стоит, если родители в разводе.
«Невестки приходят и уходят», — не раз говорила она, словно оправдывая свою отстранённость, — «и с внуками сложно общаться без их отца».
Ровно через час, минута в минуту, раздался звонок в дверь. У Валентины Петровны всегда была военная пунктуальность.
— Здравствуйте, — Настя распахнула дверь, стараясь улыбнуться приветливо.
Свекровь стояла в строгом тёмно-синем костюме и с наигранно прямой спиной . В руках — небольшая сумочка из тёмной кожи, крепко прижатая к груди, будто в ней хранились все сокровища мира.
— Здравствуй, Настя, — сухо ответила Валентина Петровна, проходя в квартиру без приглашения. — Лиза дома?
— Да, в своей комнате рисует. Она так обрадовалась, что вы приедете, — соврала Настя, снимая с вешалки халат, который там не должен висеть.
Свекровь едва заметно поджала губы, но промолчала, проходя в гостиную.
— Чаю? — предложила Настя, но Валентина Петровна мотнула головой.
— Я не чай пить пришла, — она опустилась на самый край дивана и поставила сумочку рядом. — У меня к тебе серьёзный разговор.
Настя присела в кресло напротив, чувствуя нарастающую тревогу.
— Ты же знаешь, что Миша развёлся? — начала свекровь без предисловий.
Настя кивнула. О разводе брата Виктора она узнала мельком, из редкого разговора с бывшим мужем, когда тот звонил детям.
— И он теперь… встретил женщину, — с каким-то особым выражением произнесла Валентина Петровна. — И привёл её к нам домой — ко мне в дом…
— Я рада за него, — осторожно произнесла Настя, не понимая, к чему клонит свекровь.
— Рада? — свекровь резко подняла голову. — А мне каково? Они целыми днями воркуют, как голубки, на моей кухне, а я должна это терпеть в собственном доме! Она уже свои тряпки развесила по всей ванной, свои ароматические свечи понаставила везде… Ведет себя, как хозяйка…
Настя растерянно моргнула. То, что Михаил всегда жил с матерью в квартире, доставшейся ему и Виктору от отца, было известно. Как и то, что когда-то Виктор продал свою долю брату и помог с выплатой ипотеки на эту квартиру.
— Мне правда жаль, — Настя покачала головой, всё ещё не понимая, куда клонит свекровь. — Но если квартира принадлежит Мише…
— Да-да, ФОРМАЛЬНО она его! — Валентина Петровна взмахнула рукой так резко, что едва не сбила фоторамку с журнального столика. — Но я в ней тридцать лет прожила! Тридцать! А теперь должна уступать место этой… — она осеклась, бросив быстрый взгляд в сторону комнаты Лизы, и перешла на шёпот: — Этой вертихвостке, которая свои шмотки по всей ванной развесила!
Настя потёрла переносицу. Голова начинала болеть.
— Может, просто поговорить с Мишей по-человечески? Объяснить, что вам сложно?
— Думаешь, я не пыталась? — свекровь горько усмехнулась. — Знаешь, что он мне сказал? «Мама, у меня тоже должна быть жизнь. Или привыкай, или… найди себе другое жильё.»
Настя замерла. Теперь всё встало на свои места. Она почувствовала, как холодок пробежал между лопаток.
— И вот я подумала… — Валентина Петровна подалась вперёд и положила сухую ладонь на руку Насти. Её глаза вдруг стали почти умоляющими. — Настенька, ты могла бы мне помочь. По-родственному.
— Я? — растерянно переспросила Настя.
— А кто же ещё? — Валентина Петровна выпрямилась ещё сильнее. — У тебя вот трехкомнатная квартира, которую мой сын оставил тебе с детьми. И ещё однушка от твоих родителей. Пусти меня пожить хоть в однушку! Временно, конечно, — быстро добавила она, заметив выражение лица Насти. — Пока эта… увлечённость Миши не пройдёт.
