Голос мужа был резким, словно удар хлыста. Марина стояла у плиты, помешивая кашу для дочери, и чувствовала, как напряжение в воздухе сгущается с каждой секундой. За окном шумел город, спешащий по своим делам, а здесь, в их, казалось бы, уютной кухне, нарастала буря.
— Что значит, содержать? — Марина обернулась, её голос, вопреки желанию, дрогнул. — Мама просто приедет погостить. Ей нужна помощь с документами. Ты же знаешь, она совсем одна.
Дмитрий сидел за столом, обхватив руками кружку с кофе. Его лицо было хмурым, лоб изборождён глубокими морщинами, выдававшими внутреннее недовольство. Он всегда был таким — если что-то шло не по плану, это тут же отражалось на лице.
— Погостить? — он усмехнулся, и эта усмешка показалась Марине особенно едкой. — Твоя «погостить» обычно затягивается на недели, а потом и на месяцы. И кто будет платить за её еду, за её расходы?
Марина почувствовала, как внутри всё сжалось. Ей не хотелось скандалить, особенно утром. Но слова Дмитрия больно ранили.
— Я же работаю, Дима! — она постаралась говорить спокойно, но голос всё равно звучал чуть выше обычного. — И мама тоже пенсию получает. Мы справимся. И разве это не нормально — помочь родному человеку?
Дмитрий поднял на неё глаза. В них читалось раздражение, смешанное с какой-то холодной расчетливостью.
— Нормально, — произнёс он, растягивая слова, — если это не обременяет меня. А это обременяет. Я работаю, чтобы обеспечить нашу семью, а не твою матушку.
— Она моя мама! — выпалила Марина, не выдержав. — И она не просит многого. Просто хочет немного внимания и помощи.
— Внимания? — Дмитрий отставил кружку на стол с таким шумом, что Марина вздрогнула. — А моего внимания она не хочет? Меня, который каждый день тащит на себе все расходы? Ты вообще задумывалась, сколько уходит на содержание этого дома, на Аню, на продукты? А теперь ещё и она?
Марина почувствовала, как глаза застилает пелена. Она всегда знала, что Дмитрий прагматичен, но иногда его прагматизм переходил все границы. Он словно забывал о человеческих чувствах, о родственных связях.
— Я не понимаю, почему ты так реагируешь, — тихо сказала она, отвернувшись к плите. Каша начала подгорать. — Она же тебе ничего плохого не сделала. И никогда не вмешивается в наши дела.
— Она постоянно вмешивается, Марина! — голос Дмитрия повысился. — Своими советами, своими взглядами на жизнь. Она постоянно оценивает меня, наш дом, всё! Ты этого не замечаешь?
Марина замолчала. Она и правда иногда замечала, что её мама, Анна Ивановна, могла быть немного навязчивой в своих советах. Но она всегда считала это проявлением заботы, а не вмешательством.
— Дима, пожалуйста, — Марина глубоко вздохнула. — Давай не будем ссориться из-за этого. Мама приедет на несколько дней, мы решим её вопросы, и она уедет. Обещаю.
Дмитрий поднялся из-за стола. Он был высоким, статным мужчиной, и сейчас, нависая над ней, казался ещё более внушительным.
— Нет, Марина, — его голос был твёрд. — Я не согласен. Если твоя мама приезжает, то она должна жить в гостинице. Или пусть снимает квартиру. Но не здесь. В нашем доме нет места для твоей матери.
Эти слова прозвучали как приговор. Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Слёзы навернулись на глаза, но она усилием воли заставила себя не заплакать. Не перед ним.
— Ты серьёзно? — прошептала она, пытаясь осознать услышанное. — Ты выгоняешь мою маму?
— Я не выгоняю, я просто ставлю условия, — спокойно ответил Дмитрий. — Условия, которые ты должна принять.
Марина посмотрела на него. На его лице не было ни тени сомнения или сожаления. Только холодная решимость. Она вдруг ясно поняла, что они говорят на разных языках. И что между ними не просто пропасть, а целая бездна.
Несколько дней прошли в тягостном молчании. Марина старалась избегать Дмитрия, занимаясь делами по дому и Аней. Дочь, словно чувствуя напряжение между родителями, стала капризной и беспокойной. Марина металась между желанием угодить мужу и стремлением защитить свою мать.
Анна Ивановна, не подозревая о разыгравшейся драме, звонила каждый вечер, радостно сообщая о своих сборах.
— Маришенька, я вот думаю, взять ли мне тот вязаный кардиган, что ты мне дарила? Вдруг похолодает? — щебетала она в трубку.
Марина с трудом сдерживала слёзы, отвечая что-то невразумительное. Как она могла сказать маме, что муж против её приезда? Что он считает её обузой?
Однажды вечером, когда Аня уже спала, Дмитрий подошёл к Марине, которая сидела в гостиной с книгой.
— Ну что, ты решила? — спросил он без предисловий.
Марина отложила книгу. Сердце забилось чаще.
— Что я решила? — она притворилась, что не понимает.
— По поводу твоей матери, — раздраженно ответил Дмитрий. — Она приезжает или нет? Если да, то где она будет жить?
