За столом хмыкнули. Кто-то даже подавил смешок. Денис опустил глаза в тарелку. Как ребёнок, которому стыдно за поведение родителей, но недостаточно, чтобы вмешаться.
— Ульяна, — сказала женщина с серьгами в виде сов, — а вы пробовали доучиться? Сейчас даже онлайн есть! У меня соседка защитила кандидатскую, живя на даче. Всё можно, если человек хочет развиваться.
Ульяна повернулась к ней.
— Вы знаете, я предпочитаю развиваться в прибыли. В людях. В реальных делах. Я производством занимаюсь. Сувениры, декор, персональные заказы. Работаю с регионами. Я знаю, как закупить упаковку на Алтае и продать ключницу в Калининграде за полторы тысячи. За две недели. Без кандидатской.
— Ну, — сказала Галина Павловна, откидываясь на спинку стула, — у каждого, как говорится, своё представление о достижениях.
— У кого-то — заказ на двести изделий, а у кого-то — грамота от ректора.
Слово «ректор» прозвучало как диагноз. Комната замерла.
— Мам, давайте сменим тему?
— Конечно, — холодно произнесла мать. — Мы же здесь не за образованием собрались. А за юбилеем. Моим.
Когда всё кончилось, и шум посуды стал похож на звон в ушах, Ульяна ушла на кухню. Там было тесно, пахло укропом и дорогими духами Галины Павловны, которые навязчиво сидели на занавесках, как призрак прежнего воспитания.
К ней подошёл Виктор Андреевич. Сложил руки за спиной.
— Не обижайтесь на Галину. Она… строгая. Но справедливая.
— Она язвительная и злая, — спокойно ответила Ульяна. — А ещё боится потерять сына в пользу женщины, которую не может контролировать.
Он не ответил. Лишь кивнул, как человек, признающий правду, но не способный её защищать.
Позже, дома, они с Денисом сидели в тишине.
— Ты всё испортила, — наконец сказал он. — Она старалась. Готовила. Праздник.
— Я серьёзно в том смысле, что… ты ведь знала, как важно для неё было, чтобы всё прошло гладко. А ты…
— А я должна была промолчать? Когда меня унижают?
— Ты могла бы… промолчать ради меня.
И вот оно. Это было то самое.
— То есть… ты всерьёз хочешь, чтобы я стирала себя ради ваших с ней мирных воскресений?
— Это не так. Просто… если бы ты чуть больше старалась, ей бы было проще тебя принять. Ты же чужая ей. Слишком…
— Ну… современная. Уверенная. Самостоятельная. А она другая. Старой закалки.
Через неделю Ульяна стояла в нотариальной конторе. Подписывала бумаги. Без дрожи в руках.
Это было не про деньги.
Это был раздел имущества. Она отдала ему всё, что покупали вместе. Пусть будет. Пусть будет и квартира, и диван, и холодильник с налепленными магнитами из Ялты. Всё. Кроме одного — себя.
Вечером она сидела в своей новой квартире. Маленькая студия в доме с панорамными окнами. Вид на вечерний город. Под ногами тёплый пол. На столе — ноутбук, чашка кофе и браслет.
Который когда-то подарил Денис. И который Галина Павловна назвала «чересчур вульгарным».
Ульяна сняла его. Положила в коробку. И закрыла крышку.
Телефон звонил весь вечер. Сначала Денис. Потом Виктор Андреевич. Потом какие-то общие знакомые. Она не брала трубку. Ей не нужно было объяснять, оправдываться, разжёвывать.
Она не ушла. Она вышла.
Вышла из ловушки, где любовь измеряется удобством, где женщина должна уменьшаться, чтобы вписаться в формат семьи.
И в этом была её победа.
