— Елена Сергеевна, я не доложила сахар? — Алина поставила чашку перед мачехой, стараясь не встречаться с ней взглядом.
— А ты как думаешь? — женщина даже не попробовала напиток. — Разве можно пить эту бурду? Неужели так сложно запомнить — одна ложка с небольшой горкой?
Алина молча забрала чашку. В девятнадцать лет она научилась растворяться в пространстве, становиться почти невидимой. Мачеха словно специально замечала каждую мелочь: недостаточно отглаженную блузку, плохо протёртую полку, неправильно расставленные книги.
— И папе отнеси свежий, — бросила Елена, не отрываясь от телефона. — С мёдом, как обычно.
Пока закипал чайник, Алина прижалась лбом к прохладному окну. За стеклом — яблони в цвету, которые отец посадил ещё когда мама была жива. Десять лет назад её не стало, а три года спустя в их доме появилась Елена.
С новой чашкой Алина поднялась на второй этаж. Тихонько постучала.
— Заходи, доченька, — голос отца звучал слабее с каждым днём.
Павел Андреевич полулежал на подушках. Его некогда крепкие плечи истончились, а на лице проступили резкие линии. Но глаза — те же, тёплые, с морщинками в уголках.
— Как твои наброски? — спросил он, принимая чашку. — Покажешь?
Алина достала из сумки альбом. Эскизы зданий, наброски арок, проекты внутренних двориков. Её мечта — архитектурный колледж, продолжение отцовского дела.
— Талант, — улыбнулся Павел Андреевич. — Настоящий талант. Помнишь домик на дереве, который мы чертили, когда тебе было девять?
Алина помнила. И домик, и запах карандашей, и отцовский лосьон.
— Пап, тебе лучше сегодня? — она присела на край кровати.
— Конечно, — он сжал её руку своей, холодной и лёгкой. — Алина, послушай меня внимательно...
За дверью раздались шаги.
— Хватит утомлять мужа, — Елена возникла на пороге. — У него сил нет на твои каракули смотреть.
— Елена, перестань, — отец попытался сесть прямее. — Мы просто...
— Мы просто заботимся о тебе, — отрезала та. — Алина, иди готовь ужин. И библиотеку приведи в порядок, там всё пылью заросло.
Когда Алина выходила, отец поймал её за руку.
— Зайди вечером, — шепнул он. — Мне нужно сказать тебе важное.
Но вечером у Павла Андреевича поднялась температура. Елена суетилась вокруг, отгоняя Алину.
— Только хуже делаешь. Уйди, позвоню врачу сама.
В ту ночь Алина долго сидела в библиотеке отца. Гладила корешки книг по архитектуре, перебирала чертежи в старых папках. Отец построил этот дом сам, продумал каждый уголок. Здесь всё дышало им — даже когда на первом этаже звучал резкий голос Елены.
— Нужно всё оформить, — донеслось из спальни. — Что будет с домом? Алина ещё ребёнок, она не справится с имуществом. (продолжение в статье)
— Боже, как меня раздражают эти блатные! — думала я, с трудом сдерживая возмущение. Рита, племянница нашей начальницы, пришла к нам в отдел всего три месяца назад. Но этих трёх месяцев хватило, чтобы все поняли, что её устроили сюда исключительно по блату — чтобы всем нам жизнь медом не казалась.
Как-то она зашла в офис — в этом ярко-красном плаще, как будто только что с подиума. Вся такая важная, с выражением победительницы на лице, а взгляд такой, как будто она — королева.
— Ну что, трудяги, готовы работать во славу матушки компании? — выпалила она, бросив взгляд на нас, бедных сотрудников, что попались под руку. Среди которых, к слову, была и я.
Я чуть не отвисла. Честно. Я думала, что уши мне врут. Рита больше похожа на племянницу в кавычках, потому что её форма скорее напоминала утку, чем гордую кошку. И в её взгляде не было ни капли интереса к нашей работе. Только скука и презрение.
— Ну и кто тут у нас главный? Кто тут всем рулит? Кто руководит проектами моей тёти? — начала она на нас таращиться, как будто мы тут все на кастинг на роль инопланетян.
— Я. Лариса, — ответила я, не скрывая напряжения, хотя внутри меня все кипело.
Я, между прочим, главный архитектор компании. Двадцать лет стажа, пять из которых на руководящей должности. Сделала десятки проектов, у меня свой отдел, и я пользуюсь уважением. А тут… появляется она.
Толстая, хабалистая девица, которая только что закончила универ, за который, скорее всего, заплатили. И строит из себя начальницу.
— Понятно, — протянула она, как будто я ей чем-то обязана. — Ладно, иди поработай, я у тёти узнаю, что тебе делать дальше.
Представьте! Мне сорок пять, а эта пигалица мне так говорит: "Иди поработай. Я у тёти узнаю, что тебе делать дальше". Умереть, а не встать!
После того разговора в офисе началась новая эра — эра блатной Риты. Она на все сто вошла в наш коллектив, и начальница была готова её на руках носить, хоть и не сказать, что эта девка того заслуживает. А я её, честно говоря, вообще не переносила. Жирная, вредная… Как бы там ни было, я к толстушкам нормально отношусь. Моя мама — толстая, подруга тоже. Но Рита — это вообще дно, я вам говорю. Я стала уходить на обед из офиса, чтобы только не пересечься с ней.
Она не давала нам покоя — всё замечания, всё что-то указывала, будто тут её личный офис. И постоянно болтала с подругами по телефону, почти не работая. В разговоры коллег влезала, перебивала, когда ей вздумается.
Однажды, я проходила мимо финансового отдела и вдруг услышала, как она орала на бухгалтера. Не поверите, какие фразы!
— Ты, тампон динозавра! Каждый день я откладываю в туалете два таких, как ты. Что значит, ты не можешь мне пятьсот тысяч из кассы вытащить, так не положено?
— Я тебе ещё раз говорю простым языком: мне байер привёз новую сумку. Её нужно оплатить!
— Мне что, прямо сейчас звонить тёте и с такой ерундой отвлекать её? Она тебе башку открутит, и в одно место засунет!
Вы представляете? А наш бухгалтер, Нина Васильевна, ей шестьдесят три года. Золотой человек, просто чудо. Я её обожаю. Вся её жизнь — это три неудавшихся брака, но ни один муж не осмеливался так с ней разговаривать.
— Ну как это терпеть?! — я не могла молчать, у меня сердце сжалось от такого.
А начальнице, как всегда, было пофиг. Как вы уже поняли, она Риту на руках носила. (продолжение в статье)
— Не будет всё, как прежде, Надя. Не будет, — Зоя грустно посмотрела на свою сестру и продолжила, — Теперь если он задержится немного, я буду думать, что он у неё. Если скажет, что суп пересоленный, я скажу, что пусть идёт к ней, и она ему сварит нормальный… Я постоянно буду об этом думать и говорить…
***
Зое пятьдесят лет, есть два взрослых сына, внуки. И ещё недавно у неё был любящий муж. …Анатолий всегда относился к Зое с большим вниманием и заботой. Супругу уважал и сыновей приучил. Жили ладно, да гладко. Зоя сначала работала, а потом, по просьбе мужа, дома осела, с детьми, чем обеспечила мужу надёжный тыл, а тот сделал карьеру, поднялся, а потом свой бизнес открыл. Разбогатели. Построили домик за городом и стали там жить.
И опять всё хорошо у них было. Сыновья выросли, выучились, свои семьи создали, разъехались. У старшего сына внуки пошли. Анатолий и Зоя обожали малышей и непременно забирали их на выходные к себе в гости.
Однако вскоре Зою ждало неприятное открытие. Началось всё с того, что супруг стал пропадать по выходным. Это было очень на него не похоже, ведь приезжали внуки и обычно с дедушкой они затевали самые весёлые игры. Чего он им только не устраивал! Начиная от купания в маленьком бассейне с горкой, а также гонками по дорожкам вокруг дома на электромобилях, заканчивая катанием на настоящем пони. Анатолий приобрёл для малышей мини лошадку, и их восторгу не было предела. Не только катание на пони доставляло детям радость, даже просто уход за ней, расчесывание пушистой гривы и кормление — это было отдельное таинство и счастье для малышей.
И вот в один из дней перед выходными Анатолий сообщил Зое, что завтра будет работать. Она решила, что он приедет вечером и весь день возилась с внуками, забыв о времени. Те с нетерпением ждали дедушку, а к вечеру устали и уселись возле пони, скармливая ему морковку, одну за другой.
Наконец Зоя не выдержала и позвонила мужу.
— Толя! Мы тебя ждём к ужину. Стол накрыли на веранде, тепло же. А малыши голодные сидят, не хотят за стол без тебя садиться, ждут. Боюсь, Икара перекормят морковкой, разве ему столько можно?
В ответ муж стал говорить странные непонятные вещи. (продолжение в статье)
