Через неделю Марина, вернувшись с работы пораньше, застала в квартире Елену Ивановну. Свекровь сидела за кухонным столом и увлечённо обсуждала что-то с Дмитрием.
– Вот здесь и здесь нужна её подпись, – говорила она, указывая на какие-то бумаги. – А потом сразу к нотариусу.
– Мам, может, не стоит торопиться… – в голосе Дмитрия слышалось сомнение. – Марина никогда не согласится… И ты видела мою зарплату, сынок. Ты мужчина или кто? – отрезала Елена Ивановна. – Нельзя позволять женщине командовать. Квартира должна быть записана на тебя. Это правильно.
Кровь прилила к лицу Марины. Она решительно вышла из своего укрытия, чувствуя, как сердце стучит в висках.
Её появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Елена Ивановна замерла с открытым ртом, а Дмитрий побледнел, судорожно прикрывая бумаги на столе.
– Что, гиены, обсуждаете? Как отобрать мою квартирку? – голос Марины звенел от негодования.
Она смотрела на них, и годы накопившихся обид и разочарований наконец вырвались наружу.
– Мариночка, ты не так всё поняла… – Дмитрий вскочил со стула, роняя ручку. – Мы просто обсуждали вариант… Ты понимаешь, это для нашего общего будущего.
– Какого будущего, Дима? – перебила его Марина. – Того, где ты с мамочкой за моей спиной планируешь отжать квартиру, которую я купила своим горбом?
Елена Ивановна, оправившись от шока, перешла в наступление:
– А что ты хотела, девочка? Сама виновата. Два года держишь моего сына в положении жильца, унижаешь его мужское достоинство…
– Закройте рот, Елена Ивановна, – чётко произнесла Марина. – Хватит с меня вашего яда.
– Мерзавка! Не смей затыкать мне рот! – взвизгнула свекровь, вскакивая. – Ты обязана прописать моего сынулю в своей квартире! Это его право как мужа!
Марина почувствовала удивительное спокойствие. Словно что-то оборвалось внутри – и все сомнения исчезли.
– Не будет твой сын хозяином в моей квартире, – произнесла она ледяным тоном. – И я сказала тебе закрыть рот. Будешь меня и дальше доставать – пожалеешь.
Елена Ивановна открыла рот, но Марина подняла руку.
– А теперь собрались и свалили из моей квартиры. Оба. Я больше не хочу видеть ваши мерзкие рожи.
– Но, Марин… – начал было Дмитрий.
Это слово прозвучало как выстрел. Дмитрий молча начал собирать вещи. Его движения были механическими, словно он до конца не осознавал происходящее. Елена Ивановна что-то бормотала, но уже тише, с влагой в глазах.
Когда за ними закрылась дверь, Марина осела на пол. Слёзы, которые она сдерживала, наконец прорвались. Она плакала не от горя, а от облегчения, словно тяжёлый груз упал с плеч.
Развод прошёл на удивление быстро. Делить действительно было нечего – квартира принадлежала Марине, общего имущества они не нажили. На заседании Дмитрий выглядел потерянным, пытался поймать её взгляд, но она смотрела только на судью. Елена Ивановна появилась на последнем слушании и пыталась устроить скандал, крича что-то про неблагодарность и испорченную жизнь сына, но судья быстро призвал её к порядку.
