Оля стояла на пороге их квартиры и не могла поверить своим глазам. На полу в прихожей валялись детские ботинки, раскиданы куртки, и в воздухе витали запахи чужой еды, явно приготовленной не на её кухне.
Она сделала шаг вперёд, оглядываясь. В квартире всё было как-то иначе, чем утром, когда она уходила на работу. Не просто беспорядок — это был не её беспорядок. Оля чувствовала, как внутри всё сжимается от тревоги.
Но настоящая тревога вспыхнула, когда она услышала «чужие голоса» из кухни.
Ещё секунду она стояла неподвижно, пытаясь осмыслить происходящее. Кто эти люди? Почему они у неё в доме? Где Паша?
Оля медленно направилась на кухню. На пороге она замерла, когда увидела двух женщин, сидящих за её обеденным столом. Одна из них — пожилая, с коротко стриженными волосами, вторая — моложе, но явно родственная ей. Перед ними на столе стояли тарелки с супом, рядом бегали дети, разбросав по полу игрушки. В воздухе витал едва уловимый запах нервного напряжения.
— Здравствуйте, — выдавила из себя Оля, хотя её голос прозвучал почти как требование.
Женщины обернулись и приветливо заулыбались, как будто ничего необычного не происходило.
— О, ты, должно быть, Оля? — с дружелюбной интонацией проговорила одна из них. — Мы тут немного устроились, Татьяна сказала, что можно пожить у вас пока ремонт идёт.
Оля растерянно моргнула.
— Татьяна? — переспросила она, хотя уже прекрасно поняла, кто именно имелся в виду. Татьяна Ивановна — её свекровь. Татьяна никогда не считала нужным спрашивать её разрешения или хотя бы поставить в известность, если вдруг решала, что ей надо устроить что-то в их жизни. А вот теперь она тайком вселила в их квартиру родственников.
— Да, мамочка твоя, — уточнила вторая женщина, продолжая есть, как будто не замечая ледяного взгляда Оли.
«Моя мамочка?» Оля почувствовала, как волна гнева поднимается где-то из глубины её существа. Всё, что она так долго терпела — постоянные визиты свекрови без предупреждения, вечные комментарии о том, как она ведёт хозяйство, укоры по поводу отсутствия детей — всё это вдруг вспыхнуло разом, яркой вспышкой.
— Где Татьяна Ивановна? — тихо, но очень напряжённо спросила Оля.
— Вышла по делам, — с лёгкой небрежностью ответила женщина, даже не глядя на неё.
Оля посмотрела на детей, бегавших по кухне. Их громкий смех раздражал её всё больше. Это было её пространство, её дом, и они находились здесь без её согласия. Как они посмели? Она буквально чувствовала, как её терпение на исходе.
— А вы… — начала она, сдерживая себя изо всех сил, — вы понимаете, что живёте в нашей квартире?
Одна из женщин, та, что постарше, засмеялась.
