Валентина не выдержала. Слёзы потекли по щекам. Она встала и обняла свекровь. Галина Петровна обняла её в ответ, тоже всхлипывая.
— Прости меня, девочка. Я правда хочу, чтобы у нас всё было хорошо.
— И у нас будет, — Валентина отстранилась, вытирая слёзы. — Просто нужно уважать границы друг друга.
— Да, — кивнула свекровь. — Я поняла. И знаете что? Я записалась на курсы. Рисование. Всегда мечтала, но всё некогда было. Пора заняться собой, а не только вами.
Они сели пить чай. Разговаривали о курсах, о планах, о жизни. И Валентина вдруг поняла, что впервые они общаются как три взрослых человека, а не как свекровь, невестка и зажатый между ними сын.
— Знаете, — сказала Галина Петровна, допивая чай, — я ведь тоже была невесткой. И моя свекровь… ох, это была женщина! Контролировала каждый шаг. Я тогда поклялась, что никогда не буду такой. А стала ещё хуже.
— Не хуже, — улыбнулась Валентина. — Просто… любящая мама, которая не сразу нашла правильную форму для своей любви.
— Спасибо тебе за эти слова.
Когда свекровь уходила, она остановилась в дверях.
— И ещё… можно я буду иногда приходить? С предупреждением, конечно! И не с кастрюлями!
— Конечно можно, — рассмеялась Валентина. — Мы будем рады.
— И… может, ты научишь меня готовить тот салат, который Андрюше так нравится? Он говорил, что очень вкусный.
Дверь закрылась. Валентина и Андрей стояли в прихожей, всё ещё не веря в произошедшее.
— Это правда было? — спросил Андрей.
— Серьги… она никогда никому их не показывала. Берегла как зеницу ока.
— Значит, приняла меня. По-настоящему.
Они вернулись в гостиную. На столе стояла коробочка с серьгами. Валентина взяла её, открыла, полюбовалась старинной работой.
— Знаешь, а ведь всё могло быть иначе, — сказала она. — Если бы мы тогда не поставили границы…
— Мы бы продолжали играть в эти игры, — кивнул Андрей. — Мама бы всё больше вмешивалась, ты бы всё больше злилась, а я бы разрывался между вами.
— И в итоге это разрушило бы нашу семью.
— Да. Спасибо тебе. За то, что настояла. За то, что не позволила мне и дальше прятать голову в песок.
Валентина улыбнулась и прижалась к мужу.
— Мы семья. А в семье нужно уметь защищать свою территорию. Но также нужно уметь прощать и давать второй шанс.
— Просто у меня был хороший учитель, — она кивнула на коробочку с серьгами. — Твоя мама сильная женщина. Не каждый способен признать свои ошибки и измениться.
Вечером они переставили мебель. Но не так, как было раньше, и не так, как сделала Галина Петровна. А по-новому, как хотелось им двоим. Это был символический акт — создание своего пространства, своих правил, своей жизни.
А через неделю Галина Петровна пришла на урок кулинарии. Предупредив за день, с пустыми руками, но с блокнотом для записей. И Валентина учила свекровь готовить тот самый салат, секрет которого был в особенной заправке.
— Надо же, — удивлялась Галина Петровна, — а я всегда думала, что тут майонез!
— Нет, именно сметана с горчицей и мёдом даёт такой вкус.
— Запишу обязательно! Может, на курсах девочкам расскажу. Мы там после рисования чай пьём, делимся рецептами.
Валентина улыбнулась. Перед ней сидела уже совсем другая женщина — открытая, готовая учиться, уважающая чужие границы. И в этот момент она поняла, что обрела не просто свекровь, а ещё одного близкого человека.
— Галина Петровна, а может, в следующий раз мы вместе что-нибудь приготовим? Для мальчиков наших?
— Для наших мальчиков? — свекровь расплылась в улыбке. — С удовольствием! Только ты меню составляй, а я помогу. Учусь я у тебя!
И они рассмеялись. Просто две женщины на кухне, которые наконец-то нашли путь друг к другу. Через уважение, через установление границ, через умение меняться.
А Андрей, подслушивающий за дверью, улыбнулся и пошёл в комнату. Его семья наконец-то стала настоящей семьёй. Где есть место для всех, но у каждого есть своё пространство. Где любовь не душит, а поддерживает. Где мать остаётся матерью, жена — женой, а он может быть и сыном, и мужем одновременно, не разрываясь между ними.
