Судья была уставшей женщиной с глазами «я всё это уже видела», но Катя поймала её взгляд и поняла: сегодня она на моей стороне. Не из жалости. Из принципа.
— Уважаемый суд, — начала Елена Викторовна, вставая, — наш иск прост. Квартира, о которой идёт речь, была подарена Екатерине Андреевне её родителями до заключения брака. Документы — в деле. Свидетельство о праве собственности — имеется. Квартира не может считаться совместно нажитым имуществом.
— Позвольте! — вскочила Алина Витальевна. — Но в период брака супруги делали ремонт, покупали мебель, вели общее хозяйство. Эти вложения…
— Эти вложения, — перебила Елена Викторовна, — были оплачены из общего бюджета, но квартира осталась в единоличной собственности моей клиентки. Более того, Павел Сергеевич добровольно подписал нотариальное согласие, что не претендует на недвижимость. Копия — в материалах дела.
Катя посмотрела на Павла. Он был бледен. Как будто кто-то вытащил из него воздух. Алина сверлила его взглядом. Её лицо в этот момент можно было вешать на табло в метро с подписью: «Осторожно, обманка».
— Хотите что-то добавить? — спросила судья у Павла.
Он встал. Замялся. Кашлянул. Посмотрел на Катю. На её губы. На глаза. И опустил взгляд.
— Нет, — сказал тихо. — Всё верно.
Алина взорвалась, как китайская петарда на Новый год.
— Что?! Ты же говорил, что мы… ты обещал! Что ты отсудишь эту чертову квартиру! Ты меня обманул, Павел?!
— Алина Витальевна, прошу покинуть зал, — спокойно сказала судья, а Елена Викторовна чуть склонилась к Кате и прошептала с усмешкой:
— Игра окончена. Для них.
Катя не двигалась. Сидела, как актриса в последней сцене спектакля, зная, что зрители уже встали и хлопают стоя.
— Решением суда признать право собственности за Екатериной Андреевной. В иске Павла Сергеевича — отказать полностью.
Где-то внутри щёлкнул замок. Тот, который держал в ней страх, боль и ожидание. Она встала, поблагодарила судью и пошла к выходу.
Алина догнала её в коридоре. Без шпилек, с растрёпанной причёской и лицом, в котором читается только одно: конец спектакля.
— Ты довольна, да? Думаешь, ты победила?
Катя обернулась. Медленно. Спокойно. Как женщина, которая знает, сколько ей стоило это спокойствие.
— Нет, Алина. Я не победила. Я просто не проиграла. А это, знаешь ли, для начала — уже отлично.
— Он всё равно вернётся ко мне.
— Тогда послушай совет: спрячь все ценные вещи и смотри в оба. Он умеет делать больно даже тогда, когда улыбается.
— Ты такая… самоуверенная.
— Я такая свободная, Алина. Попробуй. Заразительно.
И ушла. Не оглядываясь. Алина осталась стоять посреди коридора, как выброшенный на берег тюльпан после восьмого марта.
Катя шла по улице. Солнце светило ярко. В руке — кофе, в сумке — документы. В голове — тишина.
Зазвонил телефон. Елена Викторовна.
— Катя, ты молодец. Кстати, у меня есть знакомая, ей нужен дизайнер интерьеров. Сама — глава агентства, влиятельная. Можешь перезапустить свою студию, если хочешь. Я с ней договорилась.
— Вот чёрт. Придётся теперь жить дальше, да?
— Придётся, дорогая. Придётся жить — красиво.
И Катя пошла дальше. Уже не бывшая жена. Не чья-то ошибка. А женщина, у которой всё впереди. Даже свобода — в ипотеку не берётся.
