«Ты шутишь? Это же втрое меньше, чем… и потом, с чего бы я тебе уступал долю от дачи?» — уставился Виктор на племянницу в полном недоумении, осознавая, что его планы рухнули без борьбы

Решение созрело тихо. Она не стала писать завещание, которое рассорило бы всех сразу после ее смерти. Поступила мудрее и тоньше.

Мария просто отвела внучку в банк и переоформила на нее свои счета. Это были не заоблачные суммы, а итог всей ее жизни – деньги, копейка за копейкой отложенные на черный день, который, по счастью, так и не настал.

– Бабуль, ну зачем ты? Я не прошу! Мне ничего не нужно! – отнекивалась Марина.

– Молчи, – строго сказала Мария Марковна. – Это не тебе. Это мне. Мне для спокойствия. Чтобы я знала, что у тебя есть твой личный кусок хлеба. Чтобы ты ни от кого не зависела, когда меня не станет. Особенно от них.

Она подозревала, что Виктор будет давить на племянницу при разделе квартиры и дачи, и, если вдруг сумеет добиться своего, Марина благодаря деньгам не останется ни с чем.

Виктор обитал в панельной двухкомнатной хрущевке на окраине города. Квартира досталась его жене Светлане в наследство. Жили небогато, на хороший ремонт денег и времени так и не нашли. В доме царила атмосфера застоя и безнадеги, словно время здесь остановилось в конце девяностых.

Главной мечтой Виктора, его навязчивой идеей была мамина трешка в добротном кирпичном доме в самом центре города. С высокими потолками и лепниной. Для него эта квартира была не просто недвижимостью. Она была символом справедливости. Наградой, которую он заслужил.

Во-первых, он не бросал мать, никогда ее не огорчал, и во-вторых, это было его законное право. Он, любимый и любящий сын, ждал ее как свой главный приз. Это был его билет в другую, более достойную жизнь. Получив наследство, Виктор мог бы наконец рассчитаться с долгами, даже что-то отложить.

Когда нотариус объяснил, что у племянницы такие же права как у него, Виктор испытал шок. Он искренне считал, что прямые наследники – это он и его покойная сестра (чью долю он давным-давно мысленно приписал себе). Дележ квартиры с Мариной означал, что мечта рухнет. Вместо целой квартиры он получит лишь половину. Этого не хватит, чтобы решить все его финансовые проблемы. Дачу дорого не продашь.

Поэтому, когда речь заходила о наследстве, Виктор преображался. Его обычная вялая угрюмость сменялась агрессивной, напористой энергией.

– Она не имеет никакого права! – гремел он, расхаживая по гостиной. – Это моя квартира! Мамина квартира! Какая еще доля?! Кто она такая, эта Марина?