— Я в душ. Потом маме нужно помочь с документами по квартире.
— По какой квартире? — не поняла я спросонья.
— По нашей будущей. Она уже нашла вариант. Сегодня поедем смотреть.
Он ушёл в ванную, а я пошла к сыну. Миша сидел в кроватке и тёр глаза кулачками.
— Сейчас, солнышко. Сейчас мама кашку сварит.
На кухне я обнаружила Галину Петровну. Она сидела за столом и пила кофе из моей любимой чашки — единственной красивой, которую мне подарила подруга.
— Доброе утро, — сказала я.
— Для кого доброе, — отозвалась она, не поднимая глаз от телефона. — Квартиру будем смотреть в два часа. Ребёнка оставишь соседке.
— Миша поедет с нами.
Она подняла голову и посмотрела на меня, как на насекомое.
— Я сказала — оставишь соседке. Нечего ребёнка по агентствам таскать.
— Это будет наш дом. Миша имеет право его увидеть.
Галина Петровна медленно поставила чашку на стол.
— Твой дом? Милая моя, это будет дом моего сына. А ты там — так, приложение. Временное. Пока Андрюша не поймёт, какую ошибку совершил, связавшись с тобой.
Что-то во мне оборвалось. Пять лет. Пять лет унижений, молчания, проглатывания обид. И всё ради чего? Ради призрачной надежды, что однажды она примет меня? Что Андрей встанет на мою сторону?
— Знаете что, Галина Петровна? Я больше не буду это терпеть.
Она удивлённо подняла брови.
— Я сказала — хватит. Мне надоело быть вашей грушей для битья. Надоело выслушивать оскорбления. Надоело, что мой муж ведёт себя как пятилетний мальчик, который боится маму расстроить.
— Да как ты смеешь! — она вскочила, и кофе пролился на стол.
— Смею. Потому что я тоже человек. У меня есть чувства, достоинство. И я больше не позволю вам меня унижать.
В этот момент в кухню вбежал Андрей. Видимо, услышал повышенные голоса.
— Твоя жена обнаглела! — Галина Петровна указала на меня пальцем. — Хамит мне в моём же доме!
— Лена, извинись перед мамой.
Я посмотрела на мужа. На его растерянное лицо, бегающие глаза. И поняла — всё. Это конец.
— Что значит «нет»? — он растерялся ещё больше.
— Значит, что я не буду извиняться за то, что требую к себе человеческого отношения. Твоя мать оскорбляет меня пять лет. А ты молчишь. Всегда молчишь.
— Андрюша, — вмешалась Галина Петровна, — я же говорила тебе. Она неблагодарная дрянь. Мы её приютили, кормим, одеваем. А она права качает!
— Приютили? — я рассмеялась. — Я работала до декрета. Все свои деньги отдавала в семейный бюджет. А когда ушла в декрет, вы сказали, что я дармоедка!
— Потому что это правда! — взвизгнула свекровь. — Сидишь дома, ничего не делаешь!
— Ничего не делаю? Я ращу вашего внука! Готовлю, убираю, стираю!
— Андрюша, выбирай! — Галина Петровна повернулась к сыну. — Или я, или она!
Андрей побледнел. Он смотрел то на мать, то на меня. И я увидела в его глазах ответ ещё до того, как он открыл рот.
— Лена… может, тебе правда стоит извиниться? Мама же старше…
Всё. Точка. Я развернулась и пошла в детскую. Миша сидел на полу и играл с кубиками.
— Миша, солнышко, мы с тобой поедем в гости к бабушке Вере.
Моя мама жила в соседнем городе. Небольшая двухкомнатная квартира, скромная пенсия. Но там меня любили. Там я была не «временным человеком», а дочерью и мамой любимого внука.
Я быстро собрала вещи — свои и Мишины. Немного. За пять лет я так и не обжилась в этом доме. Словно всегда знала, что это временно.
Андрей стоял в дверях спальни и молча смотрел, как я складываю вещи в сумку.
— Ты серьёзно? Из-за какой-то ссоры?
— Это не ссора, Андрей. Это финал. Я устала бороться за место в твоей жизни. Устала доказывать, что я не враг. Устала быть крайней во всём.
— Но… но как же Миша? Ты лишишь его отца?
Я остановилась и посмотрела на него.
— Я? Это я его лишаю? Ты за три года ни разу не встал на защиту своего сына, когда твоя мать называла его «копией этой». Ни разу не возразил, когда она говорила, что внук её разочаровал. Так какой из тебя отец?
Он молчал. А что он мог сказать? Мы оба знали правду.
Я вызвала такси. Галина Петровна демонстративно заперлась в своей комнате — «не желаю видеть эту неблагодарную». Андрей стоял в прихожей, переминаясь с ноги на ногу.
— Лена, давай поговорим. Может, не надо так сразу…
— Пять лет, Андрей. Я ждала пять лет, что ты повзрослеешь. Что станешь мужем и отцом, а не маминым сыном. Но ты сделал свой выбор.
Приехало такси. Водитель помог донести сумки. Миша радостно щебетал — он любил ездить на машине. Для него это было приключение. Он не понимал, что мы уезжаем навсегда.
— Папа, пока! — помахал он ручкой Андрею.
Муж стоял в дверях подъезда. Потерянный, растерянный. Но не сделал ни шага, чтобы нас остановить.
Мама встретила нас с распростёртыми объятиями. Никаких вопросов, упрёков. Просто обняла и сказала: «Я так ждала, когда ты это поймёшь».
Вечером, когда Миша уснул, мы сидели на кухне и пили чай. Настоящий душевный разговор, которого мне так не хватало все эти годы.
— Знаешь, я ведь сразу поняла, что добром это не кончится, — сказала мама. — Когда ты рассказала про первую встречу со свекровью. Но ты была так влюблена…
