И вдруг осторожность отступила: они заговорили вслух о переменах, о том, что стало проще жить «по-новому», но труднее находить друзей.
— Я иногда думаю, — признался Лёша тихо, — что всё самое важное осталось там… во дворе между сараем да липой.
— Нет, — покачал головой Андрей, — мы сами изменились… Но кое-что можно вернуть, хотя бы поговорив друг с другом.
Под ногами мягко пружинила трава вперемешку с прошлогодним мусором. Окраины улицы заливал последний золотистый свет заката. С каждым шагом становилось легче говорить о главном. Они оба почувствовали это одновременно.
Вечер окончательно вступил в свои права — воздух стал прохладнее, и село постепенно замирало. Андрей и Лёша шли по улице, где каждое окно напоминало о чём-то личном: где-то мелькал свет телевизора, за забором лаяла собака, а издалека доносился голос женщины, зовущей детей домой. Лёша первым нарушил молчание:
— Давай не будем теряться теперь? Я тут всё равно… да и тебе приезжать наверняка придётся ещё.
В его голосе слышалась неуверенность — словно он проверял границы того нового доверия, что только-только возникло между ними.
Андрей кивнул просто:
— Конечно. Сейчас уже проще… Знаешь, я раньше боялся сюда возвращаться именно из-за этого чувства — будто никто не ждёт. А сегодня понял: иногда достаточно одного голоса.
Он улыбнулся коротко; почувствовал тепло в груди вместо прежней тяжести одиночества. В этот момент они оба осознали: прошлое может быть утрачено как время и привычки, но связь не исчезает бесследно — если есть желание её сохранить.
Они дошли до пригорка у края улицы — отсюда открывался вид на всё село: покатые крыши домов тонули в мягком свете фонарей; чуть дальше темнела полоса леса. Внизу на площадке дети всё ещё катались на велосипедах вокруг магазина, весело переговариваясь друг с другом. Над гравием дорожки тянулся слабый запах костра с соседнего двора — кто-то жёг прошлогоднюю листву перед огородным сезоном.
Лёша посмотрел вдаль:
— Помнишь наш пригорок? Мы здесь когда‑то клялись друг другу никогда не разъезжаться…
Голос его был тихим; фраза прозвучала почти как прощание со старым обещанием.
Андрей усмехнулся мягко:
— Мы тогда столько всего себе напридумывали… Но ведь теперь можно придумать новое?
Он сказал это легко, без упрёка или горечи. И впервые ему стало ясно: перемены не отменяют близости навсегда; они просто требуют другого отношения к детскому «вместе».
Они стояли бок о бок ещё минуту-другую. Сверху уже мерцали первые звёзды майского вечера; свет фонарей ложился пятнами на неровную дорожку и мокрую траву у обочины. Где-то за спиной хлопнула калитка — кто-то спешил домой после долгого дня.
