Когда Настя заинтересовалась книжкой, которую читала девушка с ноутбуком, я наконец решилась включить телефон. Он взорвался уведомлениями — 23 пропущенных вызова от Дениса, 5 от его сестры и даже 2 от свекрови. Было несколько гневных сообщений, последнее из которых гласило: «Ты вообще понимаешь, что натворила? Мама в истерике! Вернись немедленно, мы все обсудим!»
Я стиснула зубы. Ни слова о том, что он пожалел о своем поступке. Ни намека на понимание. Только требования и упреки.
— Мам, тебе плохо? — Настя дотронулась до моей руки.
Я вздрогнула, не замечая, как сжала телефон.
— Нет, солнышко, все хорошо. Хочешь, купим тебе мороженое? В вагоне-ресторане наверняка есть.
Пока Настя с восторгом выбирала между эскимо и стаканчиком, я украдкой отправила сообщение подруге, у которой мы должны были остановиться: «Выехали. Буду с Настей завтра утром. Спасибо, что приняла».
Ответ пришел мгновенно: «Конечно! Уже приготовила вам комнату. Как ты? Он сильно бесится?»
Я коротко ответила: «Предсказуемо. Подробности при встрече».
Ночь в поезде прошла беспокойно. Настя ворочалась, просыпалась и спрашивала, не передумал ли папа. Я успокаивала ее как могла, но сама не сомкнула глаз. Каждый стук колес уносил нас дальше от дома, от проблем, от этого кошмара… Но вместе с тем я чувствовала странную смесь страха и облегчения.
Под утро, когда начало светать, Настя наконец крепко уснула. Я прикрыла ей одеялом и подошла к окну. За стеклом мелькали незнакомые пейзажи — холмы, редкие деревья, первые признаки юга. Где-то там, за горизонтом, уже ждало море. Наше море. Которое мы заслужили.
Поезд замедлил ход, подъезжая к станции. Я осторожно разбудила Настю:
— Проснись, солнышко. Мы почти приехали.
Она потянулась, протирая глаза, но когда поняла, о чем я, сразу оживилась:
Я кивнула, помогая ей собраться. В голове звучал назойливый вопрос — что будет, когда мы вернемся? Но сейчас я гнала эти мысли прочь. Сегодня только море. Только мы с дочкой. И никаких скандалов.
Поезд резко дернулся, полностью останавливаясь. Я взглянула в окно — платформа была залита ярким утренним солнцем, по которой сновали встречающие с цветами и таксисты. Совсем не похоже на наш серый северный город.
— Мам, мы уже приехали? — Настя протирала сонные глаза, но в них уже появился интерес.
— Да, солнышко. Это Геленджик. — Я погладила ее по голове, чувствуя, как сама наполняюсь предвкушением.
Пока мы собирали вещи, в купе заглянула проводница:
— Выходите, девочки? Поезд стоит всего десять минут.
— Да, спасибо. — Я ловко подхватила наш чемодан, а Настя крепко схватила свою розовую дорожную сумку.
Ступив на перрон, мы сразу ощутили разницу — воздух был теплым, влажным, с едва уловимым запахом моря. Настя широко раскрыла глаза:
— Мам, а пахнет… соленым! Это море рядом?
Я улыбнулась, вдыхая полной грудью:
— Совсем рядом. Но сначала нам нужно доехать до Лены.
Мы вышли со станции, где сразу окружили таксисты. Я выбрала аккуратного водителя средних лет и назвала адрес подруги. Пока мы ехали по извилистым улочкам курортного городка, Настя буквально прилипла к окну:
— Мам, смотри, пальмы! Настоящие! И домики все такие… разные!
Действительно, после нашего серого промышленного города эти разноцветные домики, увитые виноградом, казались декорацией к сказке. Я ловила себя на мысли, что впервые за долгое время чувствую легкость.
Лена встретила нас на крыльце своего небольшого, но уютного домика в частном секторе. Она сразу обняла меня крепко, шепнув на ухо:
— Боже, как я за тебя переживала! Все в порядке?
Я кивнула, чувствуя ком в горле. Лена сразу переключилась на Настю:
— Ой, какая ты уже большая! Последний раз я тебя видела совсем крошкой! Хочешь посмотреть свою комнату? Там сюрприз!
Пока Настя с восторгом исследовала приготовленную для нее комнату с набором для рисования и новым плюшевым дельфином, Лена отвела меня на кухню.
— Ну, рассказывай, что произошло? — она поставила передо мной чашку с крепким кофе.
Я вздохнула и за несколько минут изложила весь ужас последних дней. Лена слушала, хмуря брови, а когда я закончила, резко хлопнула ладонью по столу:
— Да он вообще охренел! Я бы на твоем месте…
Ее слова прервал звонок в дверь. Лена нахмурилась:
— Кого еще черт принес в такую рань?
Но когда она открыла дверь, мы оба замерли. На пороге, бледный, с трясущимися руками и темными кругами под глазами, стоял Денис.
— Ты… — я не могла вымолвить ни слова.
Он сделал шаг вперед, и я увидела его глаза — в них не было привычной злости, только отчаяние.
— Я сел на следующий поезд… Не мог… — его голос дрогнул. — Настенька здесь?
Из комнаты выбежала Настя, услышав отцовский голос. Она замерла в нерешительности, глядя на нас с Леной.
Денис опустился на колени, протягивая к дочери руки:
— Солнышко, прости папу… Я был слепым идиотом.
Настя медленно подошла к нему, и он обхватил ее дрожащими руками. Я стояла, чувствуя, как у меня подкашиваются ноги. Лена крепко взяла меня за локоть, словно поддерживая.
Денис поднял на меня глаза:
— Я все понял… Когда вернулся домой, а там… — он сделал паузу, — мама с Ирой уже переставили всю мебель, выбросили твои цветы… В нашей спальне уже лежали ее вещи… Я вдруг осознал, что это не мой дом больше. Что я потерял…
В его голосе звучала такая боль, что у меня к горлу подкатил ком. Лена тихо выдохнула:
— Может, вам поговорить наедине? Я займу Настей.
Она увела дочь в сад, оставив нас одних. Денис стоял, не решаясь подойти ближе.
— Я был дураком, — тихо сказал он. — Ты была права во всем… Я… Я отправил их обратно сегодня утром. Сказал, что нам нужно разобраться в наших отношениях без их вмешательства.
