Я молчала, чувствуя, как слезы катятся по щекам. Он осторожно сделал шаг вперед:
— Я не прошу прощения сразу… Я знаю, что разрушил твое доверие. Но дай мне шанс показать, что я могу быть другим.
За окном послышался смех Насти и Лены. Солнечный луч упал на стол, где стояли наши недопитые чашки. И в этот момент я вдруг поняла — возможно, это и есть тот самый переломный момент, после которого все может измениться.
— Хорошо, — тихо сказала я. — Но есть условия…
Денис напрягся, готовый ко всему. Я глубоко вдохнула:
— Во-первых, это наш с Настей отпуск. Ты здесь гость. Во-вторых… — я посмотрела ему прямо в глаза, — никаких звонков маме. Никаких советов от Иры. Только мы. На две недели.
Он кивнул, и в его глазах я впервые за долгое время увидела того Дениса, в которого когда-то влюбилась.
— Спасибо, — прошептал он. — Я не подведу.
За окном Настя звонко закричала:
— Папа, мама! Идите скорее! Здесь настоящий апельсиновый куст!
Мы переглянулись. Путь к примирению будет долгим, но первый шаг был сделан. И самое главное — море все-таки стало нашим. Общим.
Первые дни были самыми странными. Мы жили в странном перемирии — Денис снял комнату в соседнем гостевом доме, но каждое утро приходил к нам, как будто боясь, что мы исчезнем. Лена наблюдала за нами с мудрой улыбкой, давая нам пространство для наших непростых разговоров.
Утро третьего дня началось необычно. Я проснулась от тихого шороха в саду. Подойдя к окну, увидела Дениса — он сидел на скамейке, склонившись над блокнотом, что-то сосредоточенно записывая. Заметив мой взгляд, он вздрогнул и поспешно закрыл тетрадь.
— Что это было? — спросила я, выходя к нему с двумя чашками кофе.
Он покраснел, но показал мне страницу. Это был список: «1. Научиться слушать. 2. Не принимать решения один. 3. Помнить, что семья — это мы трое…»
— Я начал вести дневник, — признался он. — Чтобы не забыть, ради чего приехал сюда.
Я молча взяла блокнот и дописала в конце: «4. Найти общее море». Денис посмотрел на эти слова, и в его глазах появилось что-то новое — понимание.
В тот день мы впервые пошли на пляж все вместе. Настя бежала впереди, скинув сандалии на бегу. Когда мы вышли на берег, она замерла, пораженная:
— Оно… Оно огромное! И настоящее!
Денис вдруг опустился на колени рядом с ней:
— Прости, что чуть не лишил тебя этого, солнышко.
Настя обняла его за шею:
— Зато теперь мы все вместе!
Я стояла рядом, чувствуя, как что-то внутри меня оттаивает. Море шумело у наших ног, солнце грело спину, и в этот момент все проблемы казались такими далекими.
Вечером, когда Настя уснула, измотанная впечатлениями, мы с Денисом сидели на веранде. Он вдруг сказал:
— Я позвонил маме сегодня. Сказал, что мы остаемся здесь весь отпуск. Что нам нужно время.
— И что она? — я напряглась.
— Сначала кричала, — он усмехнулся. — Потом плакала. Потом сказала, что я «попал под каблук». — Он сделал паузу. — А я ответил, что если это каблук, то он мне нравится.
Я рассмеялась, и вдруг поняла, что не смеялась так искренне уже много месяцев. Денис осторожно взял мою руку:
— Я не прошу сразу все забыть. Но давай попробуем начать заново? Прямо здесь, у этого моря.
Я посмотрела на его руку, покрытую легким загаром, на котором выделялся белый след от снятого обручального кольца. Он заметил мой взгляд:
— Я снял его, когда ты уехала. Не имел права носить, пока не заслужу обратно.
В этот момент что-то перевернулось во мне. Я не сказала «да». Не сказала «я тебя прощаю». Но когда на следующее утро мы снова пошли на пляж, я не отдернула руку, когда он взял мою.
Настя бежала впереди, оставляя следы на мокром песке. Денис вдруг остановился:
Мы увидели, как недалеко от берега показался дельфиний плавник. Настя визжала от восторга, а мы стояли, плечом к плечу, и смотрели, как наше море дарит нам это чудо.
В последний день отпуска мы сидели на теплом песке, наблюдая, как Настя строит огромный песочный замок. Денис вдруг достал из кармана три маленьких ракушки:
— Это чтобы помнить. Одна — тебе, одна — Насте, одна — мне. — Он положил самую красивую мне в ладонь. — Когда мы вернемся домой, и мне снова станет трудно, я буду смотреть на нее и вспоминать, каково это — быть семьей.
Я сжала ракушку в кулаке, чувствуя ее острые края. Она была как наша жизнь — неидеальная, шершавая, но прекрасная в своей настоящести.
— Знаешь что? — сказала я, глядя на горизонт. — Давай в следующем году снова приедем сюда. Только втроем.
Денис не ответил. Протно крепче обнял меня за плечи. А море, наше общее море, тихо шумело у ног, будто говорило: «Я буду ждать вас».
На подоконнике на кухне стояла та самая ракушка — чуть пыльная, но все такая же крепкая. Я иногда брала ее в руки, когда Денис снова засиживался допоздна на работе или свекровь звонила с «очень важным разговором». Просто перекатывала в пальцах, вспоминая шум прибоя.
Денис тоже хранил свою. Однажды я нашла ее в его портмоне, когда искала чек из магазина. А Настина ракушка лежала в особой коробочке с «самыми-самыми» сокровищами — рядом с первым выпавшим зубом и билетиком из дельфинария.
Свекровь так и не простила мне «побега». Но теперь Денис сам говорил с ней строгим голосом: «Мама, это не обсуждается» — и вешал трубку. Иногда она обижалась и не звонила неделю. Это было прекрасно.
А еще мы купили большой календарь и отметили в нем дату: **»Следующее море»**. Красным кружком. Потому что теперь оно точно будет *нашим*. **Вместо послесловия:**
*Иногда нужно сбежать, чтобы наконец найти дорогу домой.*
