В девять вечера звякнул телефон. Егор.
— Мам, папа сказал, что ты ушла.
— Снимаю комнату. На Соколе.
— Мам… — голос сына был растерянный. — А что теперь будет?
— Теперь я буду жить своей жизнью. А ты решишь, какую жизнь выбираешь ты.
— Можно я приеду? Посмотрю, как ты там?
Лариса отложила телефон, посмотрела вокруг. Комната была маленькая, старая, чужая. Но впервые за много лет она чувствовала себя дома.
За окном гудели машины, где-то играла музыка, слышались голоса прохожих. Жизнь продолжалась — своя собственная жизнь.
Лариса вернулась к ноутбуку. Завтра у неё первое занятие на курсах синхронного перевода. Новая профессия, новые возможности.
Конференц-зал гостиницы «Астория» в Санкт-Петербурге гудел на трех языках. Международная IT-конференция, двести участников, синхронный перевод на русский, английский и китайский.
Лариса сидела в переводческой кабине, в наушниках, перед микрофоном. Строгий костюм, аккуратная прическа, уверенные движения профессионала. Полгода назад она даже не могла представить себя в этой роли.
— The main challenge in implementing blockchain technologies… — говорил докладчик.
— Основная проблема при внедрении блокчейн-технологий, — переводила Лариса, — заключается в необходимости изменения существующей инфраструктуры…
Голос спокойный, четкий. Ни тени сомнения или волнения.
В зале она заметила знакомую фигуру. Егор. Он сидел в последнем ряду, смотрел на кабину переводчиков. На неё.
Он приехал. Сам, без отца. Сказал, что хочет посмотреть на маму в деле.
После перерыва началась вторая часть конференции. Лариса работала с напарницей — они сменяли друг друга каждые полчаса. Сложная тематика, быстрая речь, технические термины. Но она справлялась легко, как дышала.
— …revolutionary approach to data processing will fundamentally change…
— …революционный подход к обработке данных коренным образом изменит…
В конце дня, когда участники конференции расходились, Лариса вышла из кабины. Егор ждал её в фойе.
— Ну как? — спросила она, снимая наушники.
Сын молчал, разглядывая её. Мать в деловом костюме, с бейджем «Переводчик», окруженная коллегами, которые что-то обсуждали с ней по-английски.
— Мам, — сказал он наконец. — А ты всегда так умела?
— Вот так… профессионально. Уверенно.
— Всегда. Просто не всегда имела возможность показать.
Они шли по Невскому проспекту. Егор рассказывал о университете, о курсовой работе, о планах на будущее. А потом внезапно остановился.
— За то, что не понимал. Думал, папа прав. Что ты просто… ну, просто дома сидишь и ничего не делаешь.
— А теперь понимаешь?
— Теперь понимаю, что ты настоящая.
Они остановились у канала Грибоедова. Вечерний Петербург отражался в темной воде, фонари зажигались один за другим.
— Знаешь, — сказал Егор, — папа спрашивает, когда ты вернешься.
— А что ты ему отвечаешь?
— Что не знаю. А теперь скажу: что мама не вернется. Потому что она наконец стала собой.
Лариса обняла сына. Высокий, взрослый, он стоял рядом с ней на набережной и впервые видел её не как маму-домохозяйку, а как человека, у которого есть своя дорога.
— Хочешь, покажу тебе завтра город? — предложила она. — У меня свободный день.
— Хочу. И еще… мам?
Эти слова стоили всех трудных месяцев, всех страхов, всех бессонных ночей с переводами. Стоили решимости собрать чемодан и уйти в неизвестность.
Лариса смотрела на воду канала и думала: иногда, чтобы найти себя настоящую, нужно просто перестать бояться остаться одной.
Популярное среди читателей
