Валентина Сергеевна нашла документы в среду, когда разбирала вещи покойной Нины Павловны. Соседка по лестничной площадке умерла месяц назад, а ее сын из Москвы все никак не мог приехать — то командировки, то совещания. «Валентина Сергеевна, будьте добры, присмотрите за квартирой,» — попросил по телефону. Ключи оставил.
Пыль надо было вытереть — Валентина Сергеевна терпеть не могла беспорядок. Тридцать пять лет проработала завучем в гимназии, привыкла к дисциплине. В серванте, за парадным сервизом, лежала папка. «Документы» — было написано аккуратным почерком Нины Павловны.
Валентина Сергеевна не собиралась рыться в чужих бумагах. Но папка раскрылась, и сверху лежало свидетельство об удочерении. Елена Викторовна Рощина стала Еленой Андреевной Беловой в 1979 году. Удочерили ее Белов Андрей Михайлович и Белова Нина Павловна.
Леночка Белова. Валентина Сергеевна помнила ее девочкой — тихая, вежливая, отличница. Потом выросла, вышла замуж за этого… Костю Ермолина. Развелись через пять лет. Дочку Леночка забрала, уехала в Москву. Приезжала редко — на дни рождения матери да на Новый год.
А ведь никто не знал про удочерение. Нина Павловна с Андреем Михайловичем переехали в этот район в начале восьмидесятых с трехлетней девочкой. Все думали — родная дочь. Похожа даже была — такая же русоволосая, голубоглазая.
Валентина Сергеевна аккуратно сложила документы обратно. Что делать? Лена не знает? Или знает? И почему Нина Павловна хранила эти бумаги так, что любой мог найти?
Телефон зазвонил — Костя Ермолин, бывший муж Лены.
— Валентина Сергеевна? Это Константин. Слышал, Нина Павловна померла. Соболезную. Скажите, Лена приезжала?
— Нет пока. Занята она.
— Ясно, — в голосе сквозила горечь. — Небось квартиру уже продает?
— Константин, не говорите глупости.
— Да какие глупости? Маринка видела объявление на сайте. Трешка в центре, хорошие деньги.
Валентина Сергеевна нахмурилась. Неужели правда? Мать еще не похоронена толком, а дочь уже…
Через два дня Лена приехала. Постучала к Валентине Сергеевне:
— Здравствуйте. Я за ключами. И спасибо, что присматривали.
Сорокалетняя, ухоженная, дорого одетая. Московский лоск. Но глаза усталые и какие-то… пустые.
— Лена, может, чаю? — предложила Валентина Сергеевна.
— Спасибо, некогда. Риелтор ждет.
— Так быстро решили продавать?
— А что тут держаться? Мама умерла. Живу в Москве. Дочке скоро в институт, деньги нужны.
— Нина Павловна эту квартиру любила. Всю жизнь тут прожила.
