– Мам, а папа где? – спросила Маша, глядя на дверь.
– Папа… занят, – уклончиво ответила Катя. Она не хотела говорить, что Сергей, скорее всего, сидит в комнате и смотрит в потолок, переживая их ссору.
Когда ужин был готов, Катя позвала всех к столу. Ваня, шестилетний вихрь с вечно растрёпанными волосами, влетел на кухню первым. Лизка, трёхлетняя малышка с пухлыми щёчками, топала за ним, держа в руках плюшевого зайца. Сергей вошёл последним, с виноватым видом.
– Пахнет вкусно, – сказал он, пытаясь разрядить обстановку.
Катя только кивнула, ставя тарелки на стол. Она не хотела продолжать ссору при детях, но и притворяться, что всё в порядке, тоже не могла.
Ужин прошёл в напряжённой тишине. Дети болтали о своём – о школе, о мультиках, о том, как Ваня нашёл на улице «крутой» камешек. Сергей изредка вставлял что-то, но его голос звучал натянуто. Катя ела молча, чувствуя, как внутри копится обида. Она не хотела быть той женой, которая пилит мужа за каждую копейку. Но как иначе, если он сам ставит её в такое положение?
После ужина Сергей вызвался мыть посуду – редкость для него. Катя уложила Лизку спать, а Маша с Ваней остались в комнате, споря, чей замок из подушек круче. Когда Катя вернулась на кухню, Сергей стоял у раковины, задумчиво теребя губку.
– Катя, – начал он, не оборачиваясь, – я правда не хотел тебя расстраивать.
– Тогда почему не сказал сразу? – тихо спросила она. – Почему я должна узнавать о твоих планах, когда уже нет денег на нормальную еду?
Он повернулся, в его глазах было столько усталости, что Катя невольно смягчилась.
– Я думал, что делаю это для нас, – сказал он. – Для детей. Чтобы у них было лучше, чем у нас в детстве. Помнишь, как мы с тобой вечно на электричках катались? Как твоя мама таскала нас на дачу в переполненных автобусах? Я не хочу, чтобы наши дети так жили.
Катя молчала. Она помнила те дни – жаркие, душные, с тяжёлыми сумками и вечно ноющим животом. Но она также помнила, как они с Сергеем смеялись в тех электричках, как строили планы, как мечтали о будущем. Где-то по дороге эти мечты затерялись в счетах и ссорах.
– Серж, – наконец сказала она, – я не против машины. Но я против того, что ты решаешь за нас двоих. Мы же команда, разве нет?
Он кивнул, опустив голову.
– Ты права. Я должен был сказать. Просто… боялся, что ты скажешь «нет».
– А ты не думал, что я могла бы сказать «да»? – Катя посмотрела ему в глаза. – Если бы мы вместе всё спланировали?
Сергей открыл было рот, но в этот момент из комнаты донёсся крик Вани:
– Мам! Лизка проснулась, она плачет!
Катя бросилась в детскую, оставив разговор незавершённым. Лизка сидела на кровати, хныкая и теребя уши зайца.
– Что случилось, моя хорошая? – Катя подняла дочку на руки, прижимая к себе.
– Плохой сон, – пробормотала Лизка, уткнувшись в её плечо.
Катя гладила её по спине, чувствуя, как усталость накатывает волной. Она хотела вернуться к разговору с Сергеем, но сил уже не было. Завтра. Всё завтра.
На следующий день Катя решила устроить детям маленький праздник. Не потому, что был повод, а потому, что ей нужно было что-то, что отвлечёт её от мыслей о деньгах, ссорах и этой проклятой машине. Она порылась в шкафу, нашла старую коробку с красками и бумагой и объявила:
– Сегодня у нас творческий день! Будем рисовать семейный портрет!
Дети оживились. Даже Ваня, который обычно ворчал, что рисование – «для девчонок», с энтузиазмом схватил кисточку. Катя разложила бумагу на полу в гостиной, поставила банку с водой и начала раздавать краски.
– Мам, а что рисовать? – спросила Маша, задумчиво глядя на лист.
– Нас, – улыбнулась Катя. – Как мы все вместе. Как ты себе представляешь нашу семью.
Маша кивнула и принялась за работу. Ваня, конечно, тут же разлил краску на пол, но Катя только рассмеялась – впервые за день искренне. Лизка рисовала какие-то цветные пятна, называя их «мама» и «папа».
Сергей вернулся с работы раньше обычного. Он остановился в дверях гостиной, глядя на эту картину: дети, перемазанные краской, Катя, сидящая на полу с Лизкой на коленях, и ворох бумаг, покрытых разноцветными каракулями.
– Что у нас тут? – спросил он, улыбаясь.
– Семейный портрет! – гордо заявила Маша, показывая лист, где были нарисованы пять фигурок, держащихся за руки, и что-то похожее на машину.
– Это мы на даче, – объяснила она. – А это наша новая машина!
Сергей замер. Катя посмотрела на него, и в её глазах мелькнула смесь удивления и боли.
– Маша, ты знала про машину? – тихо спросила она.
– Папа сказал, что это секрет, – Маша смутилась, поняв, что сболтнула лишнее. – Он сказал, что мы все будем ездить на ней к бабушке!
Катя медленно выдохнула. Значит, даже дети знали. Все, кроме неё. Она почувствовала, как внутри снова закипает обида, но сдержалась, не желая портить детям их маленький праздник.
– Молодец, Маш, – сказала она, заставляя себя улыбнуться. – Красиво нарисовала.
Сергей подошёл к ней, пытаясь поймать её взгляд.
– Не сейчас, – отрезала она, вставая. – Давай потом.
Она ушла на кухню, оставив Сергея с детьми. Внутри всё кипело. Он рассказал детям, но не ей. Считал её ребёнком? Или просто не доверял? Она схватила тряпку и начала яростно тереть стол, хотя он и так был чистым.
Вечером, когда дети легли спать, Сергей нашёл её на кухне. Она сидела с кружкой чая, глядя в окно. За окном шёл дождь, и капли стучали по подоконнику, как метроном, отсчитывающий её усталость.
– Катя, – начал он, садясь напротив. – Я не хотел, чтобы ты узнала так.
– А как ты хотел? – она посмотрела на него, и в её голосе не было злости – только боль. – Чтобы я однажды проснулась, а во дворе стоит машина, купленная на деньги, которые я считала на крупу?
Сергей опустил голову.
– Я думал, что это будет сюрприз. Для всех нас.
– Сюрпризы – это цветы или поход в кино, Серж, – сказала Катя. – А не решения, которые касаются всей семьи. Ты хоть понимаешь, как я себя чувствую? Будто я не часть этой семьи. Будто я просто кухарка, которая должна жарить котлеты из воздуха.
Он молчал, и это молчание было хуже любой ссоры. Катя встала, собираясь уйти, но вдруг остановилась.
– Знаешь, – сказала она, – я хочу машину не меньше твоего. Но я хочу, чтобы мы решали это вместе. Чтобы я не чувствовала себя дурой, которая не знает, куда уходят наши деньги.
