– Света, как ты можешь так говорить? – голос Галины Ивановны дрожал, будто она вот-вот расплачется. – Мы же твои родители, мы старые, больные, нам помощь нужна!
Света стояла в дверях своей маленькой съемной квартиры, сжимая телефон. За окном шумела осенний город – гудели машины, где-то лаяла собака. Но все эти звуки заглушал голос матери, полный обиды и ожидания. Света глубоко вдохнула, пытаясь унять гнев, который поднимался внутри, как волна.
– Мам, я не понимаю, чего ты от меня хочешь, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Вы с папой решили, что я недостойна наследства. Ладно, ваше право. Но теперь вы звоните и просите, чтобы я вам помогала? А где Лена? Она же получила все, что вы оставили.
В трубке повисла тишина. Света представила мать – маленькую, с вечно поджатыми губами, сидящую за старым кухонным столом в их деревенском доме. Там, где они с сестрой выросли. Там, где все и началось.
– Лена… Лена занята, – наконец выдавила Галина Ивановна. – У нее своя жизнь, работа, дела. А ты… ты же всегда была ближе к нам.
– Ближе? – Света горько усмехнулась. – Это когда я ночами сидела с папой в больнице, пока Лена по заграницам каталась? Или, когда я приезжала каждые выходные, чтобы помочь вам с огородом? А потом вы с папой решили, что я «слишком самостоятельная» и не заслуживаю ни дома, ни земли?
Она не хотела, чтобы голос дрожал, но он дрожал. Два года прошло с того дня, как родители объявили свое решение. Два года с тех пор, как Света узнала, что дом, участок и все сбережения отойдут младшей сестре, Лене. «Ты и без того справишься, Света, – сказал тогда отец, глядя в пол. – А Леночке помощь нужна».
– Света, не начинай опять, – голос матери стал строже. – Мы с отцом сделали, как считали правильным. Но сейчас… сейчас нам тяжело. Папа после инсульта, я одна не справляюсь. Приезжай, пожалуйста.
Света опустилась на стул, чувствуя, как внутри все сжимается. Она любила родителей, несмотря на боль, которую они ей причинили. Но каждый раз, когда она думала о завещании, о том, как они выбрали Лену, в груди начинало жечь. Лена, которая всегда была их любимицей. Лена, которая умела улыбаться в нужный момент, говорить правильные слова, а потом исчезать, когда требовалась реальная помощь.
– Хорошо, мам, – наконец сказала Света. – Я приеду на выходных. Но только посмотреть, что там у вас. И не ждите, что я останусь надолго.
– Спасибо, доченька, – голос Галины Ивановны смягчился. – Я знала, что ты не бросишь нас.
Света положила трубку. Ей было тридцать пять, она работала менеджером в небольшой IT-компании, снимала однокомнатную квартиру на окраине и старалась не думать о прошлом. Но прошлое, как назойливая муха, возвращалось снова и снова.
В субботу утром Света села в электричку. За окном мелькали голые деревья, покрытые инеем, и серое небо, обещающее дождь. Она надела старый пуховик, который всегда держала для поездок в деревню, и старые кроссовки – в доме родителей полы всегда были холодными. В рюкзаке лежали пара теплых свитеров, немного еды и бутылка воды. Света не знала, чего ожидать, но готовилась к худшему.
Дом встретил ее тишиной. Старый, он выглядел еще более уставшим, чем в ее детстве. Во дворе валялись опавшие листья, а грядки, которые мать когда-то так тщательно полола, заросли сорняками. Света постучала в дверь, чувствуя, как сердце колотится.
– Кто там? – голос Галины Ивановны был слабым, почти испуганным.
– Это я, мам, – ответила Света, толкнув дверь.
Мать стояла в прихожей, кутаясь в старый платок. Ее лицо осунулось, под глазами залегли тени. Света почувствовала укол вины – когда она последний раз видела мать? Полгода назад? Год?
– Светочка, – Галина Ивановна шагнула вперед, словно хотела обнять дочь, но остановилась. – Спасибо, что приехала.
– Как папа? – спросила Света, снимая рюкзак и оглядываясь. В доме пахло, лекарствами и чем-то ещё.
– Плохо, – мать опустила глаза. – Ходит с трудом, говорит невнятно. Врачи говорят, восстановление будет долгим.
Света прошла в гостиную. Отец, Иван Петрович, сидел в старом кресле у окна, укрытый пледом. Его левая рука безвольно лежала на подлокотнике, а взгляд был пустым, устремленным куда-то вдаль. Света почувствовала, как горло сжимается. Этот человек, который когда-то таскал ее на плечах и учил кататься на велосипеде, теперь выглядел как тень самого себя.
– Пап, – тихо позвала она.
Он медленно повернул голову, и в его глазах мелькнуло узнавание.
– Света… – голос был хриплым, слова с трудом пробивались наружу. – Ты… приехала.
– Конечно, приехала, – она присела рядом, взяла его руку. Рука была холодной и тонкой, как у ребенка. – Как ты?
– Плохо, – он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. – Но ты… тут. Это хорошо.
Света кивнула, не зная, что сказать. Она не была готова к этому – к слабости отца, к уязвимости матери, к этому дому, который когда-то был ее, а теперь принадлежал Лене.
– Я чайник поставлю, – сказала Галина Ивановна, суетясь. – Ты с дороги, наверное, голодная.
– Не надо, мам, – Света поднялась. – Я сама. Ты лучше расскажи, что вам нужно. Лекарства? Продукты? Может, сиделку нанять?
Мать замялась, теребя край платка.
– Деньги нужны, Света, – наконец сказала она. – Лекарства дорогие, а пенсия… ты же знаешь, какая она.
– А Лена? – Света не смогла удержаться. – Она же получила наследство. Дом, участок, сбережения. Почему она не помогает?
Галина Ивановна отвела взгляд.
– Лена… она продала участок, – тихо сказала мать. – Сказала, что ей деньги нужны на бизнес.
– Какой еще бизнес? – Света почувствовала, как внутри снова закипает гнев. – Она что, все потратила?
– Не все, – мать замахала руками, словно пытаясь смягчить ситуацию. – Она квартиру купила машину. Говорит, что бизнес скоро пойдет, и тогда она нам поможет.
– Скоро пойдет? – Света повысила голос. – Мам, ты серьезно? Она продала землю, которую вы с папой всю жизнь обрабатывали, и теперь живет в свое удовольствие, пока вы тут… – она осеклась, увидев, как мать вздрогнула.
– Не кричи, Света, – попросила Галина Ивановна. – Мы и так виноваты перед тобой. Но Лена… она обещала.
– Обещала, – Света горько усмехнулась. – Как всегда.
Она вышла на крыльцо, чтобы успокоиться. Холодный воздух ударил в лицо, пахло мокрой землей листьями. Света закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Лена. Конечно, Лена. Всегда умела вывернуться, очаровать, пообещать – и исчезнуть. А теперь она продала их землю, их историю, их прошлое, и живет в свое удовольствие, пока родители едва сводят концы с концами.
– Света, – голос матери раздался за спиной. – Не сердись на Лену. Она молодая, ей хочется жить красиво.
– А мне что, не хочется? – Света резко повернулась. – Мам, мне тридцать пять, я снимаю квартиру, работаю с утра до ночи, чтобы выжить. А Лена получила все, что вы с папой копили годами, и просто промотала это!
– Не промотала, – Галина Ивановна покачала головой. – Она вложилась. В будущее.
– В будущее, – повторила Света, чувствуя, как внутри все кипит. – А наше с вами будущее кто будет строить?
Мать молчала, глядя на дочку с какой-то странной смесью вины и надежды.
– Я помогу, – наконец сказала Света. – Но не просто так. Если я буду тратить свои деньги и время, я хочу, чтобы завещание пересмотрели. Это несправедливо, мам. Ты знаешь, что несправедливо.
Галина Ивановна ахнула, прижав руку к груди.
– Света, ты что, торгуешься с родителями?
– Нет, мам, – твердо сказала Света. – Я требую справедливости. Если Лена не помогает, то почему я должна все тянуть на себе?
Мать молчала, и в этой тишине Света услышала, как где-то вдалеке каркает ворона.
– Подумайте с папой, – добавила она. – Я останусь до завтра, помогу с делами. Но потом мне нужно решение.
