– Миш, ты серьёзно? – Аня замерла в дверях кухни. Её голос дрожал от удивления, но внутри уже закипало раздражение. – У нас двушка, а не дворец! Где я тебе комнату найду?
Михаил снял куртку, повесил её на крючок и прошёл в гостиную, даже не взглянув на жену. Его широкие плечи казались ещё шире от напряжения, а тёмные волосы, слегка тронутые сединой, растрепались после ветреного дня.
– Аня, я не шучу, – он опустился на диван, потирая виски. – Мама не может больше жить одна. Ей шестьдесят пять, давление скачет, соседка её вчера чуть не обокрала. Я не собираюсь оставлять её одну в той дыре.
Аня выдохнула. Их квартира в панельной девятиэтажке на окраине была их гордостью – маленькая, но уютная, с выстраданным ремонтом. Два года назад они с Михаилом брали ипотеку, экономили на всём, чтобы выплатить первый взнос. И вот теперь он хочет превратить их гнёздышко в коммуналку?
– Миш, я понимаю, что ты беспокоишься за Валентину Ивановну, – она старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. – Но у нас тут и так тесно. Дима растёт, ему нужна своя комната. Мы сами спим в гостиной на раскладном диване!
Михаил нахмурился, его карие глаза потемнели.
– Аня, это моя мать. Не чужой человек. Она меня растила одна, пока отец по командировкам мотался. Я ей обязан.
– А мне ты что обязан? – не выдержала Аня. – Или нашему сыну? Мы с тобой эту квартиру вместе брали, вместе ремонт делали. А теперь я должна свою спальню отдать?
Михаил резко встал, и старый диван скрипнул под ним.
– Не начинай, Ань. Я не прошу тебя её любить. Просто дай ей угол. Она не будет мешать.
– Не будет мешать? – Аня горько усмехнулась, вспоминая прошлогодний визит свекрови. Валентина Ивановна, с её вечными комментариями о том, как Аня «неправильно» готовит борщ и «не так» воспитывает Диму, умела превратить любой день в испытание. – Она в прошлый раз три дня гостила, и я потом неделю от её советов отходила!
– Это было давно, – отмахнулся Михаил. – Она изменилась. Стала тише, спокойнее. И потом, это не обсуждается. Я уже всё решил.
– Ты решил? – Аня почувствовала, как кровь прилила к щекам. – А я, значит, никто в этом доме? Просто прислуга, которая должна молчать и соглашаться?
Михаил закатил глаза и направился к кухне, бросив через плечо:
– Аня, не драматизируй. Я устал, давай не сегодня.
Она осталась стоять посреди гостиной, чувствуя, как внутри всё сжимается от обиды. За семь лет брака она научилась уступать, сглаживать углы, но это было слишком. Комната для свекрови? В их крохотной квартире? Это значило, что их с Михаилом жизнь, их маленькое пространство, где они могли быть просто семьёй, исчезнет. Аня представила, как Валентина Ивановна переставляет её посуду, комментирует её выбор штор, учит Диму. Нет, это невыносимо.
К вечеру напряжение в квартире стало почти осязаемым. Аня готовила ужин – картошку с котлетами, Димин любимый гарнир. Михаил сидел в гостиной, уткнувшись в телефон, избегая её взгляда. Дима, их сын, крутился рядом, таская из миски огурцы.
– Мам, а почему папа злой? – шепотом спросил он, пока Аня нарезала салат.
– Папа не злой, просто устал, – ответила она, стараясь улыбнуться. – Иди, умойся перед ужином.
Дима убежал в ванную, а Аня посмотрела на своё отражение в оконном стекле. Ей было тридцать два, но сегодня она выглядела старше – тёмные круги под глазами, сжатые губы. Она любила Михаила, правда любила. Его тёплую улыбку, его привычку обнимать её со спины, когда она мыла посуду, его дурацкие шутки, от которых Дима хохотал до слёз. Но сейчас она чувствовала, что между ними растёт стена, и эта стена пахла старомодным одеколоном Валентины Ивановны.
За ужином молчание прерывалось только звяканьем вилок и Димиными рассказами о том, как он нарисовал робота на уроке Михаил ел быстро, словно торопился сбежать из-за стола. Аня ковыряла картошку, не чувствуя вкуса.
– Миш, – наконец решилась она, когда Дима ушёл смотреть мультики. – Давай поговорим спокойно. Я не против помогать твоей маме. Но комната в нашей квартире – это не выход. Может, подумаем о другом варианте? Съёмная квартира рядом? Или пансионат?
Михаил отложил вилку и посмотрел на неё так, будто она предложила сдать его мать в приют для бездомных.
– Пансионат? – его голос стал ледяным. – Ты серьёзно, Аня? Мою мать – в пансионат?
– Я не это имела в виду, – она подняла руки, словно защищаясь. – Просто… у нас нет места. И ты знаешь, как она… влияет на обстановку.
– Она одинокая женщина, Аня! – Михаил повысил голос, и Аня невольно оглянулась на дверь, боясь, что Дима услышит. – Её соседка чуть не вынесла телевизор из квартиры, пока мама была в магазине. А ты хочешь, чтобы я её там оставил?
– Я хочу, чтобы мы нашли решение, которое устроит всех, – твёрдо сказала Аня. – Не только твою маму, но и нас. Меня. Диму.
Михаил откинулся на спинку стула, скрестив руки.
– Хорошо. Назови мне это решение. Только без пансионатов.
Аня замялась. Она не знала, что предложить. Съёмная квартира? С их ипотекой это было нереально. Продать машину и снять что-то поближе? Но тогда Михаилу придётся добираться до работы на автобусе, а он и так возвращался домой выжатый, как лимон. Она чувствовала, как загоняет себя в угол.
– Я подумаю, – тихо сказала она. – Но ты тоже подумай. Это наш дом, Миша. Наш.
Он кивнул, но в его взгляде было что-то новое – смесь упрямства и усталости. Аня поняла, что этот разговор далеко не последний.
На следующий день Аня взяла отгул на работе. Ей нужно было проветрить голову, а заодно забрать Диму из школы пораньше. Она стояла у школьного забора, глядя, как дети носятся по площадке, и пыталась представить, как изменится их жизнь, если Валентина Ивановна переедет к ним. Дима, который и так стеснялся приводить друзей домой из-за тесноты. Она сама, которая мечтала о вечерах, когда можно просто посидеть с Михаилом за бокалом вина, без посторонних глаз. И Валентина Ивановна, которая, несмотря на возраст, была женщиной энергичной и властной, с привычкой всё контролировать.
– Аня! – знакомый голос вырвал её из мыслей. Это была Света, подруга и коллега с работы, которая тоже забирала своего сына из школы. – Ты чего такая задумчивая? Случилось что?
Аня вздохнула и в двух словах рассказала про ультиматум Михаила. Света присвистнула, поправляя шарф.
– Серьёзно? Мать в двушке? Это ж как в реалити-шоу, только без призов. А ты что?
– Не знаю, – призналась Аня. – Я не хочу её обижать, но и жить так не хочу. Она… сложный человек.
– Это ты мягко сказала, – хмыкнула Света. – Я её пару раз видела на Димином дне рождения. Она как генерал в юбке. А Мишка что, не понимает, что вас всех под одну крышу не засунешь?
– Он считает, что обязан, – Аня пожала плечами. – И я его понимаю. Но я тоже не железная.
Света задумалась, глядя на детей, которые лепили снежки.
– Слушай, а что, если предложить компромисс? – вдруг сказала она. – Ну, например, снять ей что-то рядом за счёт продажи чего-нибудь? У вас же есть гараж, да?
Аня замерла. Гараж. Тот самый, который Михаил купил ещё до свадьбы, чтобы хранить там свои инструменты и старый мотоцикл, который он всё собирался починить. Гараж был его святыней, но, может, это и правда выход?
– Свет, ты гений, – улыбнулась Аня. – Только как его уговорить продать гараж? Он же с ним как с ребёнком носится.
– Это уже твоя задача, – рассмеялась Света. – Но, если что, зови меня на подмогу. Я в таких делах спец.
Вечером Аня решила поднять тему гаража. Михаил вернулся с работы поздно, пахнущий морозом и машинным маслом – видимо, заезжал в тот самый гараж. Он молча поцеловал её в лоб, потрепал Диму по голове и пошёл мыть руки.
– Миш, – начала Аня, когда они остались на кухне вдвоём. – Я весь день думала. Может, мы найдём компромисс? Например… продадим гараж и снимем для твоей мамы небольшую квартиру поблизости?
Михаил замер с полотенцем в руках. Его лицо медленно наливалось краской.
– Гараж? – переспросил он, словно не веря своим ушам. – Ты хочешь, чтобы я продал гараж ради того, чтобы мама не жила с нами?
– Не ради того, чтобы она не жила, – Аня старалась говорить мягко. – Ради того, чтобы у нас всех было комфортно. У неё – своё пространство, у нас – своё.
– Аня, это мой гараж, – его голос стал ниже, почти угрожающим. – Я его десять лет назад купил. Там мои вещи, мои инструменты. Мотоцикл, в конце концов!
