Настя крутилась как белка в колесе: с утра детей в школу подняла, обеды наготовила, на работе отчёты доделала, а тут ещё и Павел с его закидонами. Последнее время он всё больше к её внешности цеплялся, то платье не то наденет, то причёска не такая. А сегодня и вовсе – гром среди ясного неба.
Настя как раз пирог яблочный из духовки вытащила – по старому рецепту от бабушки, между прочим, его любимый. В квартире запах стоял – пальчики оближешь. Тринадцатилетний Ванька уроки делал, а младшенький, Костик, с конструктором в комнате возился. Обычный вечер, вроде как.
И тут входная дверь хлопнула. Паша явился – в костюме с иголочки, надменный такой, и с какой-то здоровенной сумкой наперевес.
— Ты чего это со спортивной сумкой? На тренировку что ли собрался? — Настя попыталась пошутить, но внутри уже ёкнуло нехорошо.
Павел глянул на неё как-то свысока, губы поджал:
— Я ухожу, Настя. Собрал вещи.
— Как это… уходишь? — она аж к стенке прислонилась, чтоб не упасть.
— К другой женщине ухожу. Молодой. И… — он окинул её презрительным взглядом, — …стройной.
Ванька, видать, услышал разговор – выскочил из комнаты как ошпаренный. За ним и Костик прибежал, глазёнки испуганные, медведя плюшевого к груди прижимает.
— У тебя живот, а у меня новая жизнь, — выплюнул Павел и начал остатки вещей в сумку пихать.
Настя стояла, как громом поражённая. Пятнадцать лет совместной жизни – коту под хвост. Все эти годы она же для него старалась, для семьи жила. Двоих детей родила, воспитывала, готовила, стирала, гладила. А он…
— Ну и катись отсюда! — Ванька аж побелел от злости. — Ты маму никогда не любил! Только о себе и думал!
Павел даже не обернулся – захлопнул дверь с такой силой, что фотографии на стене задрожали. И всё. Пятнадцать лет – коту под хвост.
— Мамочка, а папа вернётся? — Костик прижался к её ноге, хлюпая носом.
Настя молча гладила сына по голове, а в голове крутилось: «Это я виновата. Растолстела, запустила себя. Если бы следила за собой больше…»
Яблочный пирог остывал на кухне, распространяя по квартире запах несбывшихся надежд. В голове шумело, а на душе было пусто и гадко. Как же так вышло-то, а? Ведь вроде всё нормально было, семья как семья. А теперь – хоть волком вой.
На столе завибрировал телефон – сообщение от свекрови: «Настенька, прости его дурака. Он одумается». Настя усмехнулась горько – вот и свекровь уже знает. Небось, давно готовился, всё по полочкам разложил. А она-то, дура, не видела, не замечала…
Первая неделя после ухода Павла тянулась, как резина
Настя жила на автопилоте – глаза открыла, детей растолкала, завтрак сварганила. Ванька всё порывался в школу один пойти, типа взрослый уже, а она не могла отпустить – вдруг что. Паранойя какая-то накрыла.
