Через два дня Алла Петровна явилась сама. В этот раз — не одна. С ней пришёл мужчина лет пятидесяти в тёмном костюме и с мягкой улыбкой. — Это отец Алексей, — представила его свекровь. — Он ведёт приход недалеко отсюда. Очень умный, добрый человек. Я подумала, может, он поможет тебе понять, где ты свернула не туда.
Лена прикусила губу. — Простите, а вы решили меня спасать?
— Не спасать, а направить, — сказал батюшка. Голос у него был спокойный, почти ласковый. — Семья — это труд. И если женщина возомнила, что может всё одна, Бог её мягко возвращает к смирению.
— А если женщина просто устала быть за двоих? — спросила Лена.
Он слегка нахмурился. — Гордость разрушает.
— А зависимость? — парировала она. — Не разрушает?
Алла Петровна вздохнула с театральной печалью: — Видишь, батюшка, она уже спорит. Это бесовщина какая-то.
Лена кивнула, шагнула к двери и открыла её настежь. — Спасибо, что пришли. Но миссия закончена. Дальше я сама.
Свекровь вскрикнула: — Да ты вообще без совести!
— Зато теперь с голосом, — ответила Лена тихо.
Ночью она не спала. В голове крутились слова: “гордость”, “грех”, “всё общее”, “должна”. Она включила свет, подошла к зеркалу. В отражении — не усталая, замученная женщина, а кто-то другой: упрямая, уверенная, с прямым взглядом. Я не обязана быть чьей-то дочкой, женой, ученицей, — подумала она. — Я — я.
Телефон снова завибрировал. Сообщение от Максима:
“Ты ещё пожалеешь. Мама говорит, суд всё расставит. У нас свидетели.”
Она закрыла экран, положила телефон лицом вниз.
Суд — так суд. Но теперь ей было не страшно.
Утром позвонила Ирина Сергеевна — та самая соседка. — Ну что, живёшь? — спросила она бодро.
— Живу, — улыбнулась Лена.
— Я вчера слышала, у вас опять концерт был. Вы, Леночка, не вздумайте сдаваться. Такие, как они, не успокоятся, пока не выжмут из человека всё. Я через это проходила.
— Ещё как. Мужа своего от мамаши его отрывала три года. Потом поняла — бесполезно. Ушла. Теперь хоть дышу.
Лена слушала молча, и в груди было странное ощущение — будто кто-то невидимый поставил рядом плечо.
— Спасибо, что позвонили, — сказала она. — Вы даже не представляете, как вовремя.
После разговора Лена села за ноутбук, открыла сайт юридической консультации и записалась к адвокату. Не потому, что боялась суда — потому что решила идти до конца.
Она понимала: дальше будет сложнее. Но впервые за долгое время чувствовала себя живой.
Ноябрь за окном гудел ветром, липкий дождь хлестал по стеклу. На подоконнике стоял свежий букет — она купила себе хризантемы, просто так. Без повода. В кухне играло радио — лёгкая джазовая мелодия, и от неё всё внутри становилось чуть светлее.
Лена взяла телефон, открыла переписку с Максимом, перечитала — и удалила всё без колебаний. Пустота в чате показалась ей чистым листом.
Она наливала себе в кружку чай и подумала: Если бы кто-то сказал мне три года назад, что я смогу вот так — не дрожать, не ждать, не оправдываться, — я бы не поверила.
В дверь постучали. На пороге стояла Ирина Сергеевна, в руке — свёрток из пекарни. — Я тут мимо шла, булочки купила. Думаю, вдруг не завтракала.
— Проходите, — улыбнулась Лена.
Соседка оглядела стены, свежие обои, чистую кухню. — Красиво у тебя стало. Как будто дышать можно.
— Да, — сказала Лена. — Можно.
И вдруг, сама того не ожидая, добавила: — Но это только начало.
Первое судебное заседание назначили на пятницу. Моросил снег, серый, будто из старого телевизора. Лена вышла из такси у здания суда, поправила воротник пальто и глубоко вдохнула холодный воздух. Она не волновалась. Скорее чувствовала, как внутри всё выстроилось по полочкам. Пора расставить точки.
Максим стоял у входа, вместе с матерью и адвокатом. Она заметила, как он избегает её взгляда, как Алла Петровна командует шёпотом, суетится, будто боится, что сын без неё потеряется даже здесь.
Лена прошла мимо, не здороваясь. В коридоре пахло бумагой, дешевыми духами и кофе из автомата. Судебный секретарь позвал их через пять минут.
В зале — длинный стол, стулья, лампы. Судья — женщина средних лет, усталая, с холодным голосом. — Дело №74-116, — произнесла она, — рассмотрение имущественного спора между гражданами Кравцовыми Максимом и Еленой Кравцовой.
Лена села. Её руки лежали спокойно на коленях. Только ногти впивались в ладони, но снаружи этого не было видно.
Судья выслушала адвоката Максима. Тот говорил уверенно, будто читал с листа: — Мой доверитель утверждает, что в период брака участвовал финансово в ремонте квартиры, принадлежащей супруге. Таким образом, просит признать объект совместно нажитым имуществом.
Лена подняла голову. — Ваше честь, — сказала она, — квартира — наследство. Документы прилагаются. Все работы и закупки оформлены на меня. Вот квитанции. Более того, супруг в этот период был безработным.
Судья взяла папку, пролистала. Алла Петровна вскрикнула: — Это ложь! Он помогал, он возился с мастерами, он тащил всё на себе!
Судья устало посмотрела поверх очков. — Гражданка Кравцова-старшая, прошу соблюдать порядок. Вы не сторона процесса.
Алла Петровна вспыхнула, но замолчала. Максим сидел, сжав кулаки. Не поднимал глаз.
