Она знала: сегодня она впервые перешла черту, откуда уже не будет пути назад.
Телефон звонил с самого утра. Лена лежала на спине, глядя в потолок, и слушала, как вибрация перекатывается по прикроватной тумбочке. Номер — знакомый: “МАКС”. Она не взяла.
Третий день подряд он названивал, писал длинные сообщения, сначала с оправданиями, потом с угрозами, потом — с жалобами. Вчера вечером прислал аудио: “Лен, я всё понял. Просто поговорим. Без мамы. Я скучаю”. Она послушала и выключила звук. Не потому, что не скучала — потому что не верила.
На кухне пахло свежей краской: рабочие только вчера закончили перекрашивать стены в светлый серый, тот самый оттенок, о котором она мечтала, но который Алла Петровна когда-то называла “больничным”. Теперь этот серый казался ей цветом тишины. Чистой, выстраданной тишины.
Она поставила чайник, налила кофе и села за стол, заваленный бумагами — договора, сметы, квитанции, чеки. Всё аккуратно подписано: “Лена А. К.” Свой дом. Свои решения. Своя ответственность.
На часах — половина одиннадцатого. Она успеет в магазин за шторами, потом заехать на работу — взять ноутбук, работать дома пока идёт отделка. Всё просто. Всё под контролем.
Она даже не удивилась, когда в дверь позвонили. Сначала коротко, потом настойчиво, как будто кто-то проверял её реакцию. Лена подошла, посмотрела в глазок — на площадке стоял Максим. Неряшливый, небритый, с пакетами в руках. Она открыла, но оставила цепочку.
— Поговорить. Я же звонил. Ты всё игнорируешь.
Он говорил спокойно, но по лицу было видно — сдерживается. Руки дрожат, под глазами синяки.
— Макс, я просила время. Просто время.
— Время? А ты знаешь, что мама три ночи не спала? Давление, таблетки… Ты понимаешь, чем ты её довела?
— Я её довела? — усмехнулась Лена. — А ничего, что она вчера сама звонила в управляющую компанию и пыталась остановить ремонт? Она представилась хозяйкой квартиры.
Максим опустил глаза.
— Она просто волнуется.
— Она просто не умеет отпускать, — тихо сказала Лена. — И ты — тоже.
Он замолчал. Потом вдруг поднял взгляд — и в нём мелькнула странная, знакомая смесь жалости и злости.
— Лен, я не хочу так. Мы можем начать заново. Но ты должна понять: нельзя рушить семью ради гордости. Мама всегда права — она плохого не желает.
Лена почувствовала, как в груди поднимается волна усталости. — Макс, — сказала она ровно, — я не рушу семью. Я просто хочу жить без посредников между мной и тобой. А если ты не можешь без её советов — тогда, может, тебе стоит жить с ней.
Он сжал кулаки. — Ты выставляешь меня из дома?
— Нет. Я предлагаю тебе подумать, чего ты хочешь сам. Без неё.
Он стоял ещё минуту, потом резко развернулся, хлопнул дверью и ушёл. Лена опустилась на стул. Ноги дрожали. В голове шумело. Она не знала, плакать или смеяться. Смешно и страшно одновременно: пять лет жизни можно свести к одной фразе — “Ты должен подумать сам”.
На следующий день ей позвонила Алла Петровна. Голос — сладкий, почти ласковый. — Леночка, ну что вы ссоритесь с моим мальчиком? Он же страдает. Я мать, мне больно смотреть.
— Может, не надо смотреть, — сказала Лена устало.
— Вы неблагодарная, — мгновенно сменился тон. — Всё вам было — и квартира, и помощь, и поездки. А теперь вы решили, что сами всё сможете? Не смешите.
— Я решила, что хочу жить по-человечески, — ответила она тихо.
— Ага. То есть без семьи? Без мужа? Без поддержки? Алла Петровна почти кричала, но в её голосе слышался страх. Тот самый — потерять контроль.
Лена молчала. Потом просто повесила трубку.
Через час пришло уведомление: “Заявление о пересмотре имущественных прав зарегистрировано”. Она перечитала несколько раз, прежде чем поняла — Максим подал жалобу.
Вот и всё, подумала она. Началось.
Вечером раздался звонок в дверь. На этот раз не Максим, не свекровь — двое мужчин в костюмах, аккуратных, деловых, с папками в руках.
— Елена Алексеевна? Мы представители юридической фирмы “Веритас”. Хотели бы обсудить вопрос, касающийся вашей квартиры.
Она впустила их, хотя сразу почувствовала неладное. Один — невысокий, в очках, с ровным голосом чиновника. Другой — плотный, с усами, будто списанный со старого советского фильма.
— Ваш супруг обратился к нам, — начал первый. — Он обеспокоен тем, что действия с имуществом были совершены без его согласия. Мы просим уточнить, на каких основаниях квартира оформлена только на вас.
Лена рассмеялась. — На основании закона. Это моё наследство. Дед оставил мне, не мужу и не свекрови.
— Мы понимаем, но ваш супруг утверждает, что вложил средства в ремонт, — осторожно сказал второй. — Это может повлиять на деление имущества.
— Пусть попробует доказать, — отрезала она. — Все чеки — на моё имя.
Мужчины переглянулись, собрали бумаги и ушли. Перед уходом первый произнёс сухо: — Мы ещё свяжемся.
Когда дверь за ними закрылась, Лена долго стояла на месте. Никакой паники — только холодное понимание, что теперь начнётся давление. Настоящее.
