Он поднял руки, как бы сдаваясь: — Да не поселяется, просто временно. Девчонке негде пока. Поможем — и всё.
Соня не ответила. Просто пошла в кухню, достала из холодильника оставшийся суп и начала есть прямо из кастрюли, чтобы не видеть ни мужа, ни гостью.
Настя оказалась тем ещё чудом. Ложилась под утро, громко разговаривала по телефону, по кухне ходила в носках с дырками, по комнате разбрасывала вещи.
— Ой, Сонь, — тянула она с улыбочкой, — вы такая строгая, прям как классная руководительница!
Соня сдерживалась, но не бесконечно.
— Я не строгая, я просто привыкла к порядку.
— А я привыкла к свободе, — ухмыльнулась Настя.
И тут же, как назло, в дверь вошла Тамара Павловна — с торбами и возмущением: — Соня! Что это за тон с ребёнком? Ей и так тяжело, она в Москве никого не знает!
— Пусть тогда живёт у вас, — спокойно сказала Соня.
Тишина. Настя даже музыку выключила.
— Сонечка, — голос свекрови стал вкрадчивым, — я не понимаю, почему ты такая холодная. Ты же молодая, должна понимать, каково это — начинать с нуля.
— Я начинала с нуля, — Соня обернулась. — Только без чужих квартир.
Тамара Павловна тяжело вздохнула, сложила руки на груди: — Вот и видно, что ты не мать. Сердца-то нет.
Соня резко развернулась и вышла из кухни. У неё дрожали руки. В ванной долго стояла у раковины, смотрела в зеркало и думала: как так получилось, что в её собственном доме она — как гостья?
Через неделю “временная” племянница обосновалась окончательно. У неё появился свой угол, свои вещи, свои привычки. Саша всё чаще задерживался на работе.
— Мне неудобно, когда вы ругаетесь, — однажды сказал он, стоя у двери. — Может, тебе просто расслабиться немного? Мама всё равно ненадолго.
Соня посмотрела на него так, что он сразу умолк.
— Саша, — медленно произнесла она, — ты хоть понимаешь, что происходит? Твоя мать живёт здесь как у себя, её племянница — как постоялица, а ты… ты просто делаешь вид, что всё нормально.
Он пожал плечами, виновато глядя в пол: — Не хочу скандалов.
— А я не хочу, чтобы меня топтали в моём же доме!
Она пошла в комнату и захлопнула дверь.
С каждым днём становилось всё тяжелее. Тамара Павловна вставала раньше всех, хлопала дверями, устраивала “генеральную уборку” без спроса, переставляла вещи, жаловалась на пыль.
— Соня, я ж добра хочу! — говорила она с видом мученицы. — Тут всё вверх дном, а Сашенька мой бедный пашет!
Однажды Соня пришла с работы, а на кухне — шум, гам, кто-то режет лук.
— Что тут происходит?
— Я супчик варю, — с гордостью сказала свекровь. — У тебя же пусто было.
— Не пусто, — отрезала Соня. — Я вчера готовила.
— Так я вылила, он уже не первой свежести, — беззлобно ответила Тамара Павловна. — Не переживай, сейчас будет по-настоящему вкусно.
Соня закрыла глаза и глубоко вдохнула.
— Тамара Павловна, — сказала она тихо, — хватит. Вы у себя дома хозяйничайте, а не у меня.
Тишина повисла такая, что даже Настя перестала печатать в телефоне.
— Сонечка… — начала свекровь с нажимом, — я, конечно, старше, но так со старшими не разговаривают.
Соня ничего не ответила. Просто взяла сумку и ушла из дома, не зная, куда. Ходила по осенним улицам, по мокрым листьям, пока не стемнело.
Когда она вернулась, в квартире стоял смех. Настя и Саша сидели на кухне, ели макароны, Тамара Павловна рассказывала анекдоты.
— О, Сонечка пришла! — воскликнула свекровь. — Мы тут без тебя не скучали.
— Я вижу, — сказала Соня холодно.
Она молча поставила чайник, достала кружку и села. Никто не замолчал. Все делали вид, будто всё в порядке.
А потом Тамара Павловна добавила как бы невзначай: — Завтра Коля приедет. На пару дней. Он на вахту едет, ему где-то надо переночевать.
— Коля? — Соня подняла глаза. — Кто ещё Коля?
— Да племянник мой, — улыбнулась свекровь. — Хороший парень. Тихий, аккуратный.
