Я рассмеялась — этот смех прозвучал горько даже в моих ушах.
— Вы хотите помочь? После того как вы сменили замки на даче? После того как ваша жена натравила на меня всю родню?
— Я не знал, что она дойдет до детей, — в его голосе впервые прозвучали эмоции. — Встретьтесь со мной. В кафе на Ленина, в час дня. Я покажу вам кое-что важное.
Он повесил трубку, не дав мне ответить.
Кафе было полупустым в этот будний день. Я сидела за угловым столиком, нервно постукивая пальцами по столу, когда вошел Николай Сергеевич. Он выглядел постаревшим на десять лет — сгорбленные плечи, седая щетина.
— Спасибо, что пришли, — он опустился на стул напротив, оглядываясь по сторонам. Затем достал из внутреннего кармана конверт и положил его передо мной. — Это вам.
Я открыла конверт дрожащими пальцами. Внутри лежали:
1. Копия договора купли-дачи с пометкой о нашей с Димой оплате
2. Расписка свекра о получении от нас денег на ремонт
3. Фото дачи до и после нашего вложения средств
Я подняла на него глаза:
— Почему вы даете мне это сейчас?
Он потянулся к стакану с водой, и я заметила, как дрожат его руки.
— Потому что я больше не могу молчать. Людмила перешла все границы. Она… — он замолчал, подбирая слова, — она всегда контролировала Диму. А когда он женился на тебе… Ты была слишком самостоятельной. Она этого не простила.
Я перебирала документы, не веря своим глазам.
— Но почему именно сейчас? Почему не месяц назад?
Свекор наклонился вперед, его голос стал жестким:
— Потому что вчера я услышал, как она разговаривала с их адвокатом. Они планируют не только отобрать у тебя детей, но и добиться, чтобы тебя признали невменяемой. Чтобы закрыть в клинике.
У меня перехватило дыхание. В ушах зазвенело.
— Они… они не могут просто так…
— Могут, — перебил он. — У Людмилы есть связи в психдиспансере. Ее подруга — главврач. Они уже готовят документы.
Я отодвинула стул, чувствуя, как начинаю задыхаться. Николай Сергеевич неожиданно положил свою руку на мою — впервые за все годы знакомства.
— Я не позволю этому случиться. Я дам показания против них. Но тебе нужно действовать быстро.
— Почему вы вдруг… — я не могла поверить в эту перемену.
Его лицо исказилось гримасой боли:
— Потому что тридцать лет назад Людмила точно так же отобрала у меня сына. И я молчал. Больше не буду.
Вечером я сидела на кухне с Ольгой, разложив перед ней документы от свекра. Она просматривала их, время от времени издавая одобрительные звуки.
— Это золото, — наконец сказала она. — С такими доказательствами мы не только сохраним детей и квартиру, но и отсудим дачу. Но… — она посмотрела на меня пристально, — ты готова к тому, что это будет настоящая война? Людмила не сдастся просто так.
Я медленно кивнула, глядя на спящих детей в монитор радионяни.
— Я готова. Для них — на все сто.
Ольга улыбнулась и достала из портфеля толстую папку.
— Тогда начнем. Завтра подаем встречный иск:
1. О признании дачи совместной собственностью
2. О запрете свекрови приближаться к детям
3. О возмещении морального ущерба
Она замолчала, заметив мое выражение лица.
— А Дима? — спросила я тихо. — Он ведь… Он все еще их отец.
Ольга вздохнула и положила руку на мою.
— Решать тебе. Но помни — он выбрал их сторону. Даже пьяный, он пришел не просить прощения, а требовать детей.
Я закрыла глаза, чувствуя, как последняя надежда на примирение угасает. Когда я снова открыла их, в них уже не было сомнений.
Зал суда напоминал мне поле боя. С одной стороны — я с Ольгой и неожиданно появившимся свекром. С другой — Дмитрий, Людмила Петровна и их дорогой адвокат в костюме за мою же зарплату за полгода. Между нами — судья с усталым лицом, который уже видел тысячи таких «семейных драм».
— Судья, мы настаиваем, что ответчица страдает психическим расстройством, — адвокат свекрови щелкнул пальцами, и его помощник начал раздавать какие-то бумаги. — Вот заключение врача-психиатра о ее неадекватном поведении.
Я сжала кулаки под столом. Ольга спокойно взяла документ, просмотрела и вдруг улыбнулась.
— Любопытно. Доктор Сидорова дает заключение, ни разу не видев мою подзащитную. — Она подняла лист бумаги. — Это подделка. И у нас есть подтверждение.
— Какое подтверждение?
— Свидетельские показания главного врача психдиспансера, — Ольга бросила взгляд на свекровь, — который подтвердит, что его заместитель Сидорова — подруга ответчика и действовала по ее просьбе.
Людмила Петровна резко встала:
— Садитесь! — рявкнул судья. — Продолжайте, представитель истца.
Ольга методично выкладывала на стол один документ за другим:
— Доказательства наших вложений в дачу
— Аудиозаписи угроз свекрови
— Показания воспитателя детсада о ее звонках
— Заключение детского психолога о нормальном состоянии детей
— И… самое главное.
— Судья, последний документ — заявление Николая Сергеевича, отца ответчика, — Ольга положила на стол лист с печатью нотариуса. — Он подтверждает, что все действия его жены — целенаправленная травля невестки с целью отобрать детей и квартиру.
В зале повисла гробовая тишина. Я видела, как Дмитрий медленно поворачивается к отцу с выражением немого ужаса на лице.
— Пап… что ты делаешь? — его голос дрожал.
Свекор поднялся, его руки тряслись, но голос звучал твердо:
— Я тридцать лет молчал, пока твоя мать ломала нам жизнь. Хватит. Эти дети — мои внуки. И они останутся с матерью.
Судья долго просматривал документы, потом снял очки и протер их.
— У меня есть решение.
Я закрыла глаза, чувствуя, как сердце готово вырваться из груди.
— На основании представленных доказательств постановляю:
1. Дети остаются с матерью
2. Бывший муж выплачивает алименты в двойном размере (как попытка лишить родительских прав)
3. Дача признается совместной собственностью и подлежит продаже с разделом средств
4. Запретить Людмиле Петровне приближаться к детям и невестке ближе чем на 500 метров
В зале раздался душераздирающий вопль. Свекровь бросилась к судье:
— Это заговор! Она всех купила! Мой же муж…
— Уведите ее, — устало сказал судья охраннику.
Я стояла, не веря своим ушам. Это… конец?
Дмитрий подошел ко мне, его лицо было серым.
— Алина… Я… — он протянул руку, но я отступила.
— Ты хотел отправить меня в психушку, — прошептала я. — Забрать детей. Это не прощается.
Он опустил руку, кивнул и пошел к выходу, не глядя на отца.
Месяц спустя я стояла перед зданием банка с чеком на половину стоимости проданной дачи. Дети играли рядом на лужайке. В кармане лежало заявление о новом месте работы — в другом городе.
Ко мне подошла Ольга:
— Ты уверена в своем решении?
Я посмотрела на смеющихся детей:
— Да. Им нужен новый старт. Без этой токсичной семьи.
Она кивнула и вдруг улыбнулась:
— Кстати, знаешь последние новости? Людмила Петровна подала на развод. Николай Сергеевич не простил ей историю с поддельной справкой.
Я покачала голову. Никто не выиграл в этой войне. Но по крайней мере, мы выжили.
— Мам, смотри! — Маша подбежала ко мне, размахивая одуванчиком. — Это цветик-светик! Загадай желание!
Я взяла цветок, зажмурилась и дунула. Белые парашютики разлетелись в разные стороны.
Я знала, что желание уже сбылось. Мы были свободны.
Статьи и видео без рекламы
