Через десять минут, между глотками горячего чая, я выложила ей всё: про раздельный бюджет, звонок свекрови, поведение мужа.
Лена слушала, облокотившись на кухонный стол. Когда я закончила, она неожиданно… рассмеялась.
Чашка дрогнула в моих руках.
— Да брось ты эти сопли! — сестра достала пачку сигарет, ловко стукнула ею по столу. — Ты думала, он тебя кормить должен? В наше время каждый сам за себя.
Я почувствовала, как по лицу разливается жар.
— Ой, да перестань! — Лена выпустила клуб дыма в потолок. — Я вот с Димкой сразу договорилась — кто что заработал, то его. И ничего, пять лет вместе.
Я сжала чашку так, что пальцы побелели.
— То есть ты… на его стороне?
— Не на чьей-то стороне, — она пожала плечами. — Проще жить, когда всё честно. А то как ты — «ой, любовь», «ой, семья»…
Внезапно раздался звонок. Лена потянулась к телефону, и её лицо расплылось в улыбке.
— Алло, дорогой! Да, она тут… Нет, не переживай, я ей всё объясню…
Ледяная догадка пронзила меня.
Сестра прикрыла трубку ладонью.
— Ну да. Переживает за тебя.
Я вскочила со стула так, что он с грохотом упал.
— Ты ему сразу позвонила?!
— Ну а что такого? — Лена надула губы. — Мужчина волнуется, а ты тут ноешь.
Я схватила сумку и бросилась к выходу. За спиной раздался возмущённый крик:
— Эй, а чашку помыть не хочешь?!
Дверь захлопнулась за мной с таким грохотом, что с лестничной клетки сорвалась соседская кошка.
Я шла по улице, не разбирая дороги. В голове стучало: «Предала. Родная сестра предала».
Я вернулась домой за полночь. В прихожей горел свет — муж ждал. Он сидел на кухне с калькулятором и блокнотом, но когда я вошла, быстро захлопнул тетрадь.
— Ну и где ты шлялась? — голос его был резким, но в глазах читалось облегчение.
Я молча прошла мимо, сняла промокшие ботинки.
— Разговариваю с тобой!
— У сестры, — сквозь зубы ответила я. — Хотя тебе это, наверное, уже известно.
Он поморщился, но не стал отрицать.
— Лена просто за тебя переживает.
Я резко развернулась к нему:
— Переживает? Она назвала меня дойной коровой!
— Ну… — он заерзал на стуле. — Может, немного резко выразилась, но смысл-то верный.
Я подошла к столу и резко дернула его блокнот. На странице аккуратным почерком было выведено: «Расходы за неделю». Строчка за строчкой:
«Молоко — 86₽ (я пил 2 стакана — 43₽)»
«Хлеб — 32₽ (я съел 1 кусок — 16₽)»
«Электричество (мой компьютер работал 4 часа — 12₽)»
— Ты… это серьезно? — пальцы сами сжали бумагу. — Двенадцать рублей за свет?
Он покраснел, но не сдавался:
— А что такого? Я же не прошу компенсировать полностью, только мою часть!
Я швырнула блокнот на стол.
— А воздух, которым ты дышишь, тоже будем делить? Может, мне выставить счет за кислород?
— Не надо истерик! — он вскочил. — Просто бизнес, ничего личного.
В этот момент в кармане его куртки зазвонил телефон. Он потянулся к нему, но я была быстрее.
— Мамочка беспокоится? — я выхватила телефон. На экране: «Мама ❤️».
Мы замерли в напряженной тишине. Потом он медленно протянул руку:
Я нажала кнопку ответа и поднесла трубку к уху.
— Алёшенька? — пронзительный голос свекрови резанул по нервам. — Ты почему не берешь? Она что, опять…
Я разрядила телефон об стену.
Разбитый телефон лежал на полу, его экран потух навсегда. В квартире повисла гробовая тишина.
Муж стоял, широко раскрыв глаза, его пальцы судорожно сжимались и разжимались.
— Ты… ты совсем охренела?!
Я молча перевела взгляд на осколки. Где-то в глубине души шевельнулось чувство вины, но его тут же затопила волна гнева.
— Зато теперь твоя мама не сможет звонить, — тихо сказала я.
Он резко шагнул ко мне, и на мгновение мне показалось, что он поднимет руку. Но вместо этого он просто схватил куртку и выбежал из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стекла в шкафу.
Я осталась одна среди развалин нашего брака.
