В гостиной при свете настольной лампы сидели Дима и его мать. На столе лежали какие-то бумаги. Людмила Ивановна что-то быстро писала в блокноте, а сын молча кивал.
— Что происходит? — прошептала Алина, замершая в дверях.
Дима вздрогнул и резко прикрыл бумаги ладонью. Людмила Ивановна медленно подняла голову, ее глаза холодно блеснули в полумраке.
— Взрослые разговаривают. Иди спать.
— Дима? — Алина сделала шаг вперед.
Муж встал, явно нервничая.
— Да ничего важного. Мама просто советуется насчет… пенсионных накоплений.
Людмила фыркнула и протянула Алине листок.
— Хочешь знать правду? Сын оформляет на меня долю в квартире. На всякий случай.
Алина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она схватила листок — предварительный договор дарения 1/3 доли.
— Ты… Ты что, с ума сошел? Это же наша квартира! Наши с тобой деньги!
— Это просто формальность. Мама беспокоится о будущем…
— Будущем? — Алина задохнулась от ярости. — А наше с Артёмом будущее тебя не волнует?
Людмила встала, величественно расправив халат.
— Я прожила с его отцом 30 лет и ни разу не усомнилась в его решениях. Настоящая жена должна поддерживать мужа, а не истерить по пустякам.
Алина разорвала договор и швырнула обрывки на пол.
— Вон из моего дома! Сейчас же!
Дима вдруг схватил ее за руку, сжал так, что стало больно.
— Прекрати! Это мое решение, и оно окончательное!
В дверях детской показался испуганный Артём. Увидев родителей, он расплакался. Алина вырвалась и бросилась к сыну.
Весь день прошёл в ледяном молчании. Дима ушел «на работу», хотя было воскресенье. Людмила Ивановна с важным видом разговаривала по телефону, бросая на Алину победные взгляды.
Вечером, уложив Артёма, Алина зашла в спальню. Дима сидел на кровати и что-то быстро печатал в телефоне. Увидев жену, резко выключил экран.
— Что ты скрываешь? — спросила Алина, чувствуя ком в горле.
— Ничего. Рабочие вопросы.
Она резко выхватила телефон. На экране мелькнуло сообщение: «Мама, не волнуйся, все сделаю как договорились. Она ничего не докажет».
Дима вскочил, вырвал телефон обратно.
— Это личное! Ты совсем охренела?
— Я охренела? — Алина засмеялась истерически. — Ты продаешь нашу семью за одобрение мамочки!
Она схватила подушку и швырнула в него.
— Выбирай — или она уезжает сегодня, или завтра уезжаем мы с Артёмом.
Дима тяжело дышал, его лицо исказила гримаса злости.
— Попробуй только уйти! Я тебя в суд затащу, сына не отдам!
За дверью раздался шорох — Людмила подслушивала. Алина вдруг поняла: они всё спланировали. Всё.
Ночью, когда Дима заснул, она осторожно взяла его телефон. Пинкод не изменился — 2580, дата рождения Артёма. В переписке с матерью она нашла то, что боялась увидеть:
«Договор на квартиру подпишем завтра. Пусть побушует. Главное — не давай ей доступ к деньгам. Если что — я тебя поддержу, ты же знаешь. А ребёнка через суд отсудим, у неё ни работы, ни доходов».
Руки Алины дрожали так сильно, что она едва не уронила телефон. В ту же секунду на экране всплыло новое сообщение от Людмилы:
«Не забывай, сынок, завтра к нотариусу в 10. А эту дуру пусть пока помыкается. Всё равно скоро выгоним».
Алина тихо поставила телефон на место и вышла на балкон. Ночь была холодной, но она не чувствовала озноба. Только одно жгучее желание — забрать сына и бежать. Но куда? Родители жили в маленькой однушке, денег на адвоката не было…
Утром её разбудил громкий хлопок двери. Дима и Людмила уходили. Перед выходом свекровь заглянула в спальню:
— Мы вернёмся к обеду. Приберись тут, а то как в свинарнике.
Алина молча смотрела в потолок. В голове стучало: «Бежать. Сейчас же». Она встала и начала собирать документы — свои и сына. В этот момент зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Это Марья Семёновна, ваша соседка снизу, — прошептал женский голос. — Вам срочно нужно спуститься. У меня есть кое-что важное…
Алина оставила Артёма смотреть мультики и тихо вышла в подъезд. Сердце бешено колотилось — что могла знать соседка?
Марья Семёновна, пожилая женщина с строгим взглядом, жила этажом ниже. Она открыла дверь сразу, как будто ждала.
— Заходите быстрее, — оглянулась она по сторонам и втянула Алину в квартиру.
В гостиной пахло лекарствами и пирогами. На столе стоял диктофон старого образца.
— Садитесь, — Марья Семёновна налила чаю дрожащими руками. — Я не хотела вмешиваться, но… это уже слишком.
Она нажала кнопку воспроизведения.
Сначала раздался шум, потом чёткий голос Людмилы Ивановны:
— …всё по плану. Сегодня подписываем договор на долю, а через месяц Дима подаёт на развод. Основания есть — она же психованная, все соседи видели.
Женский голос (видимо, подруги):
— Через суд отберём, — хрустнул огурчик в записи. — У неё же ни работы, ни денег. А я бабушка, пенсионерка, у меня все карты в руки.
Алина почувствовала, как немеют пальцы. Чашка со звоном упала на пол.
— Они вчера у меня под окном на лавочке сидели, — объяснила соседка. — Я сушила бельё на балконе, диктофон случайно висел в рубашке… Вот, слушайте дальше.
— А если она не захочет уходить?
— Выгоним, — засмеялась Людмила. — Я уже Катю настрополила — она подкинет в её сумку мои золотые серёжки. Пусть попробует воровкой прослыть!
Запись оборвалась. Алина сидела, сжимая подлокотники кресла, чтобы не упасть.
— Зачем… зачем вы мне это говорите? — прошептала она.
Марья Семёновна неожиданно заплакала:
— Я тридцать лет учительницей работала. Видела таких «бабулек»… Они детей ломают. Ваш мальчик такой хороший, я его в лифте часто вижу…
Она открыла ящик стола и достала визитку.
— Мой зять — адвокат. Он поможет. Только не говорите мужу, что приходили ко мне!
