— Нотариус будет здесь через час, и я хочу, чтобы ты подписала отказ от наследства в пользу Андрея, — свекровь стояла в дверях спальни, держа в руках папку с документами, а её голос звучал так, словно она объявляла о походе в магазин за хлебом.
Марина замерла с расчёской в руке. Она только что проснулась, ещё не успела выпить кофе, а Галина Петровна уже ворвалась в их квартиру со своим ключом и этим заявлением. Три месяца прошло после похорон деда Андрея, три месяца тишины, и вот теперь это.
Андрей сидел на краю кровати, натягивая носки, и старательно избегал взгляда жены. Марина почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Не от самой просьбы свекрови — та регулярно требовала невозможного. А от того, как сгорбились плечи мужа, как он уткнулся взглядом в пол. Он знал. Он знал заранее.
Галина Петровна вошла в комнату, не дожидаясь приглашения. На ней было тёмно-синее платье, которое она надевала только по особым случаям, волосы аккуратно уложены, на шее — жемчужные бусы, подаренные покойным свёкром на сороковую годовщину свадьбы. Она села в кресло у окна — в их спальне, в их квартире — с видом хозяйки положения.
— Дедушка оставил дачу на вас обоих, но логично, что она должна достаться Андрюше. Это же семейное гнездо, там его детство прошло. А ты… ну что тебе эта дача? Ты там и не бываешь почти.
Марина медленно положила расчёску на туалетный столик. Дача. Та самая дача, где она провела последние пять лет каждые выходные, высаживая розы, красила забор, готовила обеды на двадцать человек во время семейных сборов. Та самая дача, где она выхаживала деда после инсульта, пока Галина Петровна отдыхала в Турции.
— Галина Петровна, — начала она, стараясь говорить спокойно, — дедушка завещал дачу нам с Андреем. Это было его решение.
Свекровь поджала губы. Это выражение лица Марина знала наизусть — так Галина Петровна выглядела, когда кто-то осмеливался ей противоречить.
— Решение старого человека, который был не в себе последние годы. Андрюша — единственный внук, продолжатель рода. Дача должна остаться в семье.
— Я тоже семья, — тихо сказала Марина.
— Ты? — Галина Петровна подняла брови. — Милочка, давай начистоту. Сколько вы с Андреем женаты? Четыре года? И что? Детей нет, перспектив никаких. А вдруг вы разведётесь через год, и половина нашей семейной дачи уйдёт чужим людям?
Слово «бесплодная» не прозвучало, но повисло в воздухе. Марина почувствовала, как к щекам приливает кровь. Андрей всё так же молча сидел на кровати, разглядывая рисунок на ковре.
— Мам, может, не надо так… — пробормотал он, но Галина Петровна даже не повернула головы в его сторону.
— Андрюша, помолчи. Я разговариваю с твоей женой. Так вот, Марина, я подготовила все документы. Тебе нужно просто поставить подпись. Взамен я готова компенсировать… скажем, триста тысяч рублей. Это щедрое предложение за отказ от половины дачи.
Она открыла папку и достала документы. Марина увидела, что там уже стояла подпись Андрея. Вчерашняя дата.
— Ты вчера подписал? — она повернулась к мужу. — Без меня?
Андрей поднял глаза, и в них была такая тоска, что Марина на секунду почувствовала жалость. Но только на секунду.
— Мам сказала, что это формальность… что ты согласишься…
— Конечно, согласится! — Галина Петровна встала с кресла. — Любая нормальная невестка понимает, что семейное имущество должно оставаться у кровных родственников. Нотариус придёт к одиннадцати. У тебя есть час, чтобы привести себя в порядок.
Она направилась к двери, но Марина вдруг сказала: — Нет.
Галина Петровна остановилась и медленно повернулась.
— Я не буду подписывать отказ.
В комнате повисла тишина. Андрей поднял голову и растерянно смотрел на жену. Галина Петровна стояла в дверях, и её лицо медленно багровело.
— То есть как это — не будешь? Ты что, совсем обнаглела? Живёшь в квартире, которую мы с отцом Андрея купили, едите за наш счёт каждые выходные у нас дома, а теперь ещё и дачу захапать хочешь?
