— Мама звонила нам на этой неделе, — сказала Ирина. — Просила денег. Пять тысяч на «срочные нужды». Мы отказали. У нас ипотека, маленький ребенок, мы не можем себе позволить просто так раздавать деньги.
— И она что сказала? — спросила Вера.
— Что мы неблагодарные. Что забыли, кто нас вырастил. Обычное, — Ирина пожала плечами.
Юрий сидел, глядя в стол. Молчал долго. Потом тихо спросил:
— Антон, а ты думаешь, она действительно нас не любит? Просто манипулирует?
— Любит, — ответил брат. — Но неправильно. Она не научилась нас отпускать. Для нее мы до сих пор маленькие мальчики, которые без нее не справятся.
— Может, стоит поговорить с ней? — предложила Вера. — Вместе. Объяснить, что вы готовы помогать, когда действительно нужно. Но не готовы мириться с манипуляциями.
— Пробовали, — Антон покачал головой. — Она не слушает. Для нее это предательство.
— Но попытаться можно, — настаивал Юрий. — Я не хочу терять мать.
— Ты ее не потеряешь, — Ирина положила руку на плечо Юрию. — Просто отношения станут другими. Более честными.
Они договорились, что в субботу поедут к Светлане Павловне вместе — оба брата. Поговорят серьезно, без эмоций.
Суббота выдалась пасмурной. Вера проводила мужа до двери, он был бледный, нервничал.
— Может, ты поедешь со мной? — попросил он.
— Нет. Это ваш с Антоном разговор. Мужской. Мне там не место.
— А вдруг она совсем откажется разговаривать?
— Тогда вернешься. Но попытаться нужно.
Юрий кивнул, вышел. Вера осталась дома одна, ходила по квартире кругами, не находила себе места. Пыталась отвлечься уборкой, но все мысли были там, у Светланы Павловны.
Юрий вернулся поздно вечером. Лицо у него было измученное, глаза красные.
— Ну что? — Вера встретила его на пороге.
— Разговаривали два часа, — он снял куртку, прошел на кухню, плюхнулся на стул. — Мама не хотела слушать сначала. Кричала, плакала. Говорила, что мы неблагодарные, что предаем ее.
— И что вы ей ответили?
— Антон был жестким. Сказал прямо — или она перестает манипулировать, или мы общаться не будем. Я пытался мягче, но она не слышала. Все время повторяла одно и то же — что мы ей обязаны, что она нас одна вырастила.
— А про сберкнижку спросили?
— Спросили. Она не отрицала. Сказала, что это ее деньги, она имеет право их копить. А от нас имеет право просить помощи, потому что мы ее сыновья.
— Дальше я сказал, что готов помогать, когда действительно нужно. Но хочу знать, на что идут деньги. И не готов делать это тайком от жены, — Юрий посмотрел на Веру. — Она обозвала тебя. Сказала, что ты меня настроила против нее.
— Конечно. Я же виновата во всем.
— Я ее остановил. Сказал, что Вера права. Что мы семья и должны принимать решения вместе. Мама… Она побледнела. Сказала: «Значит, ты выбираешь ее, а не меня?»
— Что я не выбираю. Что люблю их обеих. Но с тобой я строю свою жизнь. А она — моя мать, и я всегда буду о ней заботиться. Но по-другому.
Юрий покачал головой.
— Нет. Сказала, чтобы мы уходили. Что больше не хочет нас видеть.
— Знаю. Антон говорит, что она всегда так делает. Обижается, замыкается. Потом отходит. Но не знаю, сколько времени это займет.
— Ты поступил правильно.
— Мне тяжело, — голос его дрожал. — Это моя мать, Вера. Я не хочу, чтобы она страдала.
— Она не страдает. Она злится, что потеряла контроль. Это разные вещи.
Юрий кивнул, но видно было, что ему по-прежнему тяжело.
Следующие недели прошли в странном напряженном спокойствии. Светлана Павловна не звонила, на сообщения не отвечала. Юрий пытался связаться с ней несколько раз, но она сбрасывала звонки.
— Она всегда так, — говорил Антон, когда они встречались. — Помню, в детстве, когда я отказывался делать что-то, что она хотела, она по три дня со мной не разговаривала. Сидела, смотрела так… укоризненно. Пока я не извинялся.
— Но я же не маленький ребенок, — Юрий нервничал. — Мне тридцать пять лет.
— Для нее ты все еще ребенок. Вот в чем проблема.
Вера видела, как мужу тяжело. Он ходил мрачный, часто смотрел в телефон, проверяя, не написала ли мать. Она старалась поддерживать его, но понимала — процесс этот долгий и болезненный.
Зато они начали ремонт. Наконец-то накопили нужную сумму. Бригада приехала, начали работу. Вера выбирала плитку для ванной, обои для кухни. Юрий помогал, хотя было видно, что не весь тут.
В один из вечеров, когда они красили стены в комнате, Юрий внезапно сказал:
— Прости, что не поверил тебе сразу.
— О маме. Ты сразу увидела, что она манипулирует. А я не хотел верить. Защищал ее, обвинял тебя. Прости.
— Не извиняйся, — Вера подошла, обняла его. — Это был твой выбор. Трудный, но ты его сделал.
— Думаешь, она когда-нибудь простит?
— Не знаю. Может быть. Но даже если нет — это не конец света. Ты не виноват в том, что хочешь жить своей жизнью.
Юрий прижался к ней, стояли так молча. За окном шел дождь, стучал по подоконнику. В комнате пахло краской, но это был приятный запах — запах новой жизни, которую они строят.
Телефон Юрия зазвонил. Он посмотрел на экран — мать. Замер, глядя на имя. Вера чувствовала, как напряглось его тело.
— Возьми, — тихо сказала она.
Он отклонил звонок, положил телефон на подоконник. Вера не комментировала. Это был его выбор.
Они продолжили красить стену. Размеренно, молча, плечом к плечу. За окном дождь усиливался, но в квартире было тепло и уютно.
На полке у входа стояли новые осенние ботинки Веры. Те самые, о которых она мечтала три месяца назад. Красивые, удобные, именно такие, как хотелось. Юрий купил их на прошлой неделе, принес домой, сказал: «Прости, что пришлось ждать».
Вера тогда расплакалась. Не из-за ботинок — из-за того, что муж наконец-то понял. Понял, что они — одна команда. Что ее желания и мечты так же важны, как материнские просьбы.
Светлана Павловна так и не позвонила больше. Прошел месяц, потом второй. Через соседку Лидию Кравцову иногда доходили слухи — мол, Светлана Павловна всем рассказывает, что сыновья от нее отвернулись. Что неблагодарные невестки настроили их против матери.
Ирина только усмехалась, услышав это:
— Пусть рассказывает. Кто знает правду, тот поймет.
Антон с Юрой изредка пытались дозвониться до матери, но она не брала трубку. Отправляли сообщения — читала, но не отвечала. Привычная тактика — обиженное молчание.
— Рано или поздно отойдет, — говорил Антон. — Просто ей нужно время. И понимание, что манипуляции больше не работают.
Юрий кивал, но видно было, что ему все еще тяжело. Особенно по вечерам, когда вспоминал детство, мать, как она их с братом растила. Вера не мешала ему грустить. Знала — это часть процесса. Отделение от родителей всегда болезненно, даже если оно необходимо.
Ремонт подходил к концу. Квартира преображалась — свежие стены, новая плитка в ванной, обновленная кухня. Вера стояла посреди комнаты, оглядывала результат. Наконец-то они добились своего. Их дома. Их пространства.
— Красиво получилось, — сказал Юрий, обнимая ее со спины.
— Очень, — согласилась Вера.
Они помолчали, глядя на обновленную квартиру. В груди у Веры было спокойно. Да, со свекровью отношения не наладились. Да, возможно, Светлана Павловна так и не примет их выбор. Но это уже не их проблема.
Они сделали то, что должны были сделать — поставили границы. Защитили свою семью, свои планы, свое будущее. И это было правильное решение, каким бы трудным оно ни казалось.
За окном стемнело. Дождь прекратился, на небе проглядывали звезды. Вера прислонилась к мужу, чувствуя его тепло и поддержку. Они справились. Вместе.
И это было самое главное.
