— И как? — спросила Катя. — Не жалеешь?
— Первый год было тяжело, — признался Сергей. — Чувство вины грызло. Казалось, что я предатель, что бросил мать. Но потом понял — я не бросил. Я просто спас себя. Она сделала свой выбор — манипулировать детьми вместо того, чтобы строить нормальные отношения. И я сделал свой — выжить.
— А она пыталась тебя вернуть? — Леша смотрел на экран, не отрываясь.
— Первые полгода названивала постоянно. Плакала, говорила, что я ее убиваю, что у нее сердце болит из-за меня, что я должен вернуться. Потом начала угрожать — мол, вычеркну из завещания, не увидишь ни копейки. Я не вернулся. Она успокоилась. Раз в год звонит на день рождения, говорим о погоде. И все.
— Господи, — Катя откинулась на спинку стула. — То есть она и со мной так же будет?
— С тобой? — Сергей усмехнулся. — Катя, она уже с тобой так делает. Просто через Лешу. Она же не сама деньги у тебя требует, правда? Она давит на сына, а он не может отказать. Классическая схема.
Леша молчал, глядя в стол. Катя видела, как у него дергается желвак на скуле.
— Что мне делать? — наконец спросил он.
— Поставить границу, — ответил Сергей. — Сказать четко: мама, я люблю тебя, но больше не буду давать деньги просто так. Если у тебя реальная проблема — помогу. Но я хочу понимать, на что идут деньги. И я не обязан содержать тебя.
— Она же опять устроит истерику. Скажет, что я ее бросаю.
— И пусть говорит, — Сергей пожал плечами. — Леха, ты взрослый мужик. У тебя жена, своя жизнь. Ты не обязан жертвовать собой ради материнских манипуляций. Да, она тебя родила. Да, она тебя растила. Но это ее выбор был, ее решение. Дети не должны всю жизнь расплачиваться за то, что родились.
Катя взяла Лешу за руку. Он сжал ее пальцы в ответ.
— Спасибо, — сказал он брату. — Правда. Мне нужно было это услышать.
— Обращайся, если что. И помни — ты не один. Я через это прошел. Тяжело, но можно. Главное — не сдавайся.
Они попрощались и отключились. Леша долго сидел молча, глядя в пустой экран телефона.
— Поедем домой? — тихо спросила Катя.
Вечером, когда они сидели дома, Леша вдруг встал и взял телефон.
— Я позвоню ей, — сказал он. — Прямо сейчас.
— Да. Чем дольше откладываю, тем тяжелее будет.
Он набрал номер. Нина Юрьевна взяла трубку не сразу.
— Что? — голос был холодный.
— Мама, я хочу поговорить. Спокойно.
— О чем тут говорить? Ты сделал свой выбор. Встал на сторону этой…
— Мама, стоп, — перебил ее Леша, и Катя услышала в его голосе твердость, которой раньше не было. — Я не выбираю между тобой и Катей. Я просто хочу установить правила. Я твой сын, я люблю тебя. Но я больше не могу отдавать тебе все деньги по первому требованию.
— То есть ты отказываешься мне помогать? — голос свекрови стал тише, опаснее.
— Нет. Я готов помогать. Но я хочу знать, на что идут деньги. И я не обязан содержать тебя. У тебя есть зарплата, своя квартира. Ты не нуждаешься.
— Не нуждаюсь? — в трубке раздался смех. — Да я копейки получаю! Мне на жизнь не хватает!
— Мама, ты получаешь двадцать восемь тысяч. Коммуналка у тебя четыре тысячи. На еду хватает. Ты не бедствуешь.
— А как же я на пенсию откладываю? Мне же скоро пятьдесят пять! Кто обо мне позаботится?
— Мама, это не мои проблемы, — Леша говорил медленно, выговаривая каждое слово. — Ты взрослый человек. Ты должна сама планировать свою жизнь. Я не обязан тебе всю зарплату отдавать.
— Алексей, — голос свекрови стал совсем тихим. — Ты понимаешь, что говоришь? Я тебя родила. Я тебя растила одна. Я все для тебя отдала. А ты…
— А я благодарен тебе за это, — перебил он. — Но это не значит, что я должен тебе всю жизнь. Это твой выбор был — родить меня и растить. Не мой.
Повисла долгая пауза. Потом Нина Юрьевна заговорила снова, и голос ее был ледяным:
— Значит, так. Если ты не будешь мне помогать, можешь забыть, что у тебя есть мать. Я вычеркну тебя из своей жизни. Как Сергея. И больше никогда не захочу тебя видеть.
— Мама, это манипуляция, — устало сказал Леша. — Я не поддамся на нее. Я готов общаться с тобой, приезжать, помогать в реальных трудностях. Но я не буду больше отдавать деньги просто так, по первому требованию. Это мое окончательное решение.
— Тогда прощай, — бросила свекровь и отключилась.
Леша медленно опустил телефон. Катя подошла, обняла его.
— Правильно сделал, — прошептала она.
— Почему же мне так паршиво? — он прислонился лбом к ее плечу.
— Потому что это тяжело. Но ты справишься. Мы справимся.
Следующие две недели были странными. Нина Юрьевна не выходила на связь. Леша несколько раз пытался ей позвонить — трубку не брала. Писал сообщения — не отвечала. Катя видела, как он переживает, но старалась поддерживать его.
На работе коллега Таня спросила, как дела. Катя рассказала вкратце.
— Знаешь, моя подруга через такое же прошла, — сказала Таня. — Только у нее с матерью самой проблема была, не со свекровью. Лет пять не общались. Потом мать сама вышла на связь. Поняла, что дочь не вернется на старые условия, пришлось смириться.
— А у них получилось наладить отношения?
— Не совсем. Общаются, но холодно. Мать все равно иногда пытается давить, а дочь жестко ставит на место. Но хоть какой-то контакт есть.
Катя задумалась. Может, и у них так будет?
А потом случилось неожиданное. Однажды вечером в дверь позвонили. На пороге стояла мать Кати, Ольга Викторовна, с пакетом в руках.
— Здравствуйте, — она прошла в квартиру. — Я вас сейчас задержу ненадолго.
— Мам, что случилось? — забеспокоилась Катя.
— Мне Нина звонила, — Ольга Викторовна прошла на кухню, поставила пакет на стол. — Жаловалась, что вы ее бросили, что Катя настроила Лешу против матери, что теперь она совсем одна осталась.
— Мам, это не так! — начала Катя, но мать подняла руку.
— Я знаю, что не так. Я выслушала вас обоих. Я поговорила с Ниной. И знаешь, что я тебе скажу? — она посмотрела на дочь. — Вы правильно сделали.
Леша удивленно поднял голову.
— Правда, — кивнула Ольга Викторовна. — Я своих детей вырастила не для того, чтобы они мне до конца жизни были должны. Да, я их родила. Да, я их растила. Но это мой выбор был, моя ответственность. Они мне ничего не должны за это. Нина просто привыкла манипулировать. Ей удобно было давить на Лешу, и он поддавался. Но теперь вы выросли, поставили границу. И это правильно.
— А что она вам сказала? — спросила Катя.
— Много чего наговорила, — усмехнулась Ольга Викторовна. — Что Катя плохая жена, что Леша неблагодарный сын, что я плохая мать, раз дочь свою так воспитала. Я выслушала и сказала ей прямо: Нина, одумайся. Ты теряешь сына из-за собственной жадности и гордости. Хочешь остаться одна — продолжай в том же духе.
