— Я никого ни перед чем не ставлю, — Михаил звучал обиженно. — Просто говорю как есть. Мама останется с нами, это решённый вопрос. Если тебя это устраивает — возвращайся. Если нет — решай сама.
Елена вернулась домой через неделю — не могла же она вечно жить у подруги. Михаил встретил её сдержанно, но с теплотой. Нина Степановна, казалось, даже не заметила её отсутствия:
— А, Леночка пришла! А я тут пирожки напекла, Мишины любимые, с капустой. Садись чай пить.
Елена улыбнулась через силу и присела к столу. Может, действительно стоит попробовать наладить отношения? В конце концов, свекровь не вечно будет жить с ними.
Вечером, когда Нина Степановна уже спала, Елена попыталась поговорить с мужем:
— Миш, я всё понимаю — твоя мама, ты её любишь, хочешь помочь. Но мы должны установить какие-то правила, иначе я просто не смогу работать.
Михаил кивнул, не отрываясь от телефона:
— Да, конечно. Какие правила?
— Ну, например, с десяти до двух — моё рабочее время. В это время нельзя шуметь, включать телевизор громко, заходить в кабинет…
— Хорошо, я поговорю с ней, — Михаил зевнул. — Что-то ещё?
— Да, насчёт ванной. Может, мы составим график? И кухни тоже…
— Лен, ну это уже слишком, — Михаил поморщился. — Она пожилой человек с травмой. Не будет же она стоять под дверью ванной с секундомером, дожидаясь своего времени.
— Я не это имела в виду, — Елена почувствовала, как внутри снова закипает раздражение. — Просто хочу какой-то определённости, понимаешь? Чтобы не сталкиваться постоянно, не огрызаться…
— Ладно, я понял, — Михаил отложил телефон. — Я поговорю с мамой о твоём рабочем времени. Насчёт остального… просто потерпи, Лен. Это временно. Через пару месяцев ей должны снять гипс, потом реабилитация… Будет легче.
Елена сомневалась, но решила попробовать. Ради мужа, ради их отношений.
Следующие дни прошли относительно спокойно. Нина Степановна, казалось, услышала просьбу сына и старалась не шуметь в рабочие часы Елены. А вечером даже спросила, как прошли уроки.
Может, действительно наладится? Елена позволила себе надежду.
Но через неделю всё вернулось на круги своя. Нина Степановна «забывала» о рабочем времени невестки, разговаривала по телефону прямо под дверью кабинета, звала на кухню «помочь с обедом» в разгар занятия.
— Леночка, ну не обижайся ты, — говорила она, когда Елена высказывала недовольство. — Старая я, склеротическая. Забываю всё. Ты молодая, здоровая — потерпишь.
А потом начались маленькие «диверсии»: пропадали рабочие материалы Елены, отключался интернет во время важных уроков, «случайно» проливался чай на ноутбук…
— Миша, я больше не могу! — Елена плакала, пытаясь реанимировать залитую клавиатуру. — Она делает это специально! Я не могу так работать!
— Ну что за ерунда, — Михаил закатил глаза. — Мама просто неуклюжая после травмы. И вообще, у тебя страховка на технику есть, сдай в ремонт.
— Да не в ноутбуке дело! — Елена повысила голос. — А в том, что она постоянно, каждый день, каждый час даёт мне понять, что я здесь никто! Что это её дом, её сын, её правила!
— Хватит истерить, — оборвал её Михаил. — Это обычный бытовой конфликт, не драматизируй.
— Это не бытовой конфликт! — Елена сорвалась на крик. — Это война! И знаешь что? Я её проиграла. Поздравляю — твоя мать победила.
К началу третьего месяца совместной жизни Елена и Нина Степановна практически перестали разговаривать. Общение свелось к минимуму: «передайте соль», «простите, здесь занято», «будьте добры, подвиньтесь».
Михаил метался между двумя женщинами, пытаясь сгладить углы, но получалось плохо. Чем больше он защищал мать, тем сильнее отдалялась жена. Чем больше внимания уделял жене, тем громче становились причитания матери о «неблагодарном сыне».
— Миша, ты с ней разводись, не мучайся, — не стесняясь, говорила Нина Степановна за ужином. — Видишь же, не любит она тебя. Нормальная жена понимает мужа, поддерживает. А эта? Только о себе думает.
— Мама, перестань, — морщился Михаил. — Лена — моя жена, и я её люблю.
— Любишь… Как можно любить такую холодную особу? Детей вон до сих пор не родила — всё карьера, карьера… А я внуков хочу понянчить, пока не на том свете!
Елена молча вставала и уходила, когда начинались такие разговоры. Она знала, что если ответит, будет только хуже.
Работа тоже страдала. Ученики жаловались на постоянный шум, перебои связи, внезапные появления «пожилой женщины в кадре». Некоторые просто уходили к другим преподавателям.
Елена стала задумываться: а стоит ли оно того? Может, правда развестись, начать с чистого листа? Разменять квартиру, разделить имущество…
Но она любила Мишу. Несмотря ни на что, любила. Он был хорошим мужем — до появления матери. Заботливым, внимательным, понимающим. Неужели Нина Степановна навсегда изменила его? Или это временное помутнение рассудка?
Однажды вечером, когда свекровь уже спала, Елена решилась на ещё один разговор:
— Миш, так больше не может продолжаться, — тихо сказала она. — Мы живём как в аду. Все трое. Давай всё-таки рассмотрим варианты.
— Какие ещё варианты? — устало спросил он.
— Может, аренда квартиры для твоей мамы? Сейчас она уже может ходить с тростью, то есть физически она довольно самостоятельна. Мы могли бы снять ей жильё недалеко, навещать каждый день, помогать по хозяйству…
— На какие деньги, Лен? — Михаил покачал головой. — У нас ипотека, платежи по кредиту за машину. А теперь ещё и твоя работа просела, и маме лекарства нужны. Откуда мы возьмём на аренду?
— Я могу больше работать, — Елена подалась вперёд. — Возьму ещё учеников, буду работать по выходным. Ты мог бы взять подработку…
— И когда, по-твоему, мы будем ухаживать за мамой? Между подработками? — Михаил хмыкнул. — Это не вариант, Лен.
— Тогда… может быть, социальный работник? На несколько часов в день? Это бесплатно, насколько я знаю.
— Чужой человек в доме моей матери? — он покачал головой. — Нет. Она этого не вынесет. И я не хочу подвергать её такому стрессу.
Елена почувствовала, как надежда ускользает:
