— Миш, но ведь должно быть какое-то решение. Мы не можем так жить дальше! Посмотри на нас — мы превратились в соседей по коммуналке, которые терпеть друг друга не могут!
— А что я должен сделать? — Михаил повысил голос, потом быстро оглянулся на дверь спальни матери и продолжил шёпотом. — Выставить маму на улицу? Отправить её в дом престарелых? Или может, прямо на кладбище?
— Не передёргивай! — Елена тоже перешла на шёпот. — Я предлагаю компромиссы, а ты их даже слушать не хочешь! Как будто тебя устраивает эта ситуация!
— Меня не устраивает! — Михаил схватился за голову. — Думаешь, мне нравится разрываться между вами? Слушать, как мама критикует тебя, а ты шипишь на неё? Но что я могу сделать? Она моя мать, Лена! Родная кровь! Она вырастила меня, поставила на ноги, всю жизнь работала на износ, чтобы я получил образование! И теперь, когда она нуждается в помощи, я должен её бросить?
— Никто не говорит «бросить», — Елена прикрыла глаза. — Я просто хочу, чтобы мы нашли решение, которое устроит всех. Сейчас никому не хорошо — ни тебе, ни мне, ни ей.
— Ей хорошо, — вдруг горько усмехнулся Михаил. — Она рядом с сыном, она главная в доме. Всё так, как она хотела.
Елена удивлённо посмотрела на мужа:
— Подожди… ты сам это понимаешь?
Михаил не ответил, глядя в стену.
На следующий день Нина Степановна разбила любимую чашку Елены — ту самую, с котятами, которую муж подарил ей на их первую годовщину.
— Ой, не удержала, — развела руками свекровь, когда Елена с ужасом смотрела на осколки. — Что ж ты её на самый край стола поставила? Сама виновата.
Что-то щёлкнуло в голове у Елены. Она молча собрала осколки, выбросила их и заперлась в спальне. Там она достала чемодан и начала методично складывать вещи.
Вечером, когда Михаил вернулся с работы, Елена ждала его в прихожей.
— Что это? — он нахмурился, глядя на чемодан.
— Я ухожу, — спокойно сказала Елена. — И на этот раз надолго.
— Опять к подруге? — Михаил снял куртку, стараясь выглядеть равнодушным.
— Нет, к родителям, — Елена подняла на него глаза. — Потом посмотрим. Может, к сестре в Питер перееду. Или в Москву — там работы больше.
— То есть… ты меня бросаешь? — до Михаила, кажется, начал доходить масштаб происходящего.
— Я себя спасаю, Миш, — Елена грустно улыбнулась. — Я схожу с ума в этом доме. Я потеряла работу, я не высыпаюсь, я постоянно на взводе… Мы с твоей мамой не уживёмся никогда — это очевидно. А ты не готов искать компромиссы.
— Но ведь… — он запнулся. — Лен, мы же любим друг друга.
— Любим, — согласилась она. — Но этого недостаточно. Мы очень по-разному представляем себе семью, долг перед родителями, границы. Я не виню тебя, Миш. Ты хороший сын. Просто… не очень хороший муж.
— Так нечестно, — Михаил побледнел. — Ты ставишь меня перед выбором — либо мать, либо ты.
— Нет, — Елена покачала головой. — Выбор уже сделан — тобой. Каждый день последние три месяца ты выбирал мать. И я наконец принимаю этот факт.
Она взяла чемодан и направилась к двери. Михаил преградил ей путь:
— Подожди, давай ещё раз поговорим! Может, всё-таки найдём какой-то вариант? Давай попробуем ещё раз!
В глазах его читалась паника, и на мгновение Елена почти поддалась искушению остаться. Но потом из комнаты донеслось:
— Мишенька, кто там пришёл? Ужинать пора, я пирожки испекла!
Елена мягко отстранила мужа:
— Иди, она ждёт. Пирожки стынут.
Прошло полгода. Елена жила в Санкт-Петербурге у сестры, работала в языковой школе и понемногу приходила в себя. Заявление на развод она так и не подала — всё никак не могла решиться на последний шаг.
Михаил звонил каждую неделю. Сначала умолял вернуться, потом сердился, потом принял ситуацию и просто рассказывал новости. О матери говорил мало, но между строк Елена читала, что Нина Степановна полностью восстановилась и живёт прежней жизнью — заправляет в их квартире, командует сыном, критикует всё вокруг.
В один из весенних дней телефон Елены зазвонил в неурочный час.
— Привет, — голос Михаила звучал странно. — Ты не могла бы приехать?
— Что случилось? — насторожилась Елена.
— Мама упала снова, — тихо сказал он. — На этот раз тяжелее. Нужна операция серьёзная, потом долгая реабилитация… Врач сказал, одной ей теперь точно нельзя жить. А я… я не справляюсь один, Лен.
Елена почувствовала, как сжимается сердце от жалости к мужу. Но тут же воспоминания о кошмарных месяцах с Ниной Степановной нахлынули волной.
— Миш, я не могу снова через это пройти, — честно сказала она. — Я сочувствую твоей маме, правда. Но если я вернусь, ничего не изменится. Она по-прежнему будет считать меня помехой, я буду страдать, ты — разрываться между нами. Это замкнутый круг.
— А если… — Михаил запнулся. — Если мы поступим по-твоему? Снимем ей квартиру рядом? У меня есть немного отложенных денег, плюс могу занять у друзей…
— Миш, я ценю этот жест, — Елена вздохнула. — Но ты сам говорил — она не согласится жить с чужими. А если и согласится, опять начнётся то же самое — жалобы, претензии, манипуляции. Ты по-прежнему будешь перед выбором. А я не хочу снова становиться злодейкой в ваших глазах.
— Лен, но я скучаю по тебе, — в его голосе звучало отчаяние. — Я хочу вернуть тебя, хочу нашу семью обратно. Что мне сделать?
— Не знаю, Миш, — честно ответила Елена. — Я тоже скучаю. Но я не вижу решения, которое устроило бы всех нас.
После разговора Елена долго сидела у окна, глядя на дождливый петербургский пейзаж. Она знала, что рано или поздно придётся поставить точку — подать на развод, разменять квартиру, разделить имущество. Но какая-то часть её всё ещё надеялась на чудо — что Михаил вдруг найдёт решение, которое они упустили. Что его мать внезапно превратится в милую старушку, уважающую границы. Что можно будет вернуться и начать с чистого листа.
Но чем дольше она жила отдельно от мужа, тем яснее понимала: чуда не будет. Бывают ситуации без хорошего выхода. Бывают семьи, где любовь не побеждает обстоятельства. И бывают люди, которые просто не совместимы — не из-за отсутствия чувств, а из-за принципиально разных представлений о жизни.
