— Ну… — Алексей отвёл глаза, — у родителей старое жильё, ты знаешь. Да и у Серёги с Анькой двое детей, однушка. Витька на вахте постоянно, Елене тяжело одной. Они переедут. Все.
— Все — это кто? — голос Ирины дрогнул. — Ты это серьёзно?
— Ну да, — пожал плечами он. — Там всем места хватит. Дом большой, мы же для семьи строили. Настоящей семьи.
Он замолчал. Глотнул компот. Поморщился — кислый.
— Ты — хозяйка. Без тебя бы ничего не было. Я же тебе доверяю.
— А про меня ты подумал? — она смотрела прямо в глаза. — Я хотела уюта. Тишины. Хотела детей, а не твою бабушку на памперсах и жену Сергея, с которой ты вечно флиртуешь.
— Не передёргивай, Ира! — взорвался он. — Мы — семья. Я не могу их бросить. Это просто… логично.
Она медленно встала. Взяла сумочку.
Он ничего не сказал. Только смотрел, как она уходит, и, кажется, впервые за пять лет, не побежал за ней.
Вечером она не пришла домой. Осталась у подруги. Света жила в той самой «двушке», которую Ира помогала когда-то ей купить. Развод, ипотека, маленький ребёнок. А теперь — уют, шторы и даже кактус в горшке.
— Ты всё знала, да? — спросила Ирина, обмотавшись чужим халатом и держа кружку с горячим чаем.
— Знала. — Света кивнула. — Он говорил об этом ещё год назад. Я думала, ты в курсе.
— Он меня не спрашивал. Просто решил.
— А я… я всё строила.
Света молчала. Обняла. Ирина расплакалась впервые за много лет.
На утро она подала заявление на раздел имущества. Дом оформлен на двоих. Алексей попытался что-то говорить — про долги, про семью, про любовь. Но было поздно.
— Ты хотел «всех». А я хочу себя. Хоть раз в жизни.
Дом стоял уже почти готовый. Только снаружи он выглядел как дом — аккуратный фасад, крыша из металлопрофиля, стеклопакеты. Внутри — как будто недоделанный выбор Ирины. И, честно говоря, всё больше казался ей не уютным гнездом, а бетонным мавзолеем её мечты.
Она вернулась спустя месяц. Не к Алексею — к дому. С адвокатом.
— Здесь всё согласно документам, — бубнил молодой юрист, едва скрывая скуку. — Пятьдесят на пятьдесят. Вы вправе использовать вашу часть, как сочтёте нужным. Хотя, конечно, технически дом не делится…
— Ничего, поделим. — Ирина кивнула. — Я не это делю. Я — воздух делю. И жизнь. Свою.
Она не сказала, что Алексей всё ещё живёт там. Не уехал. И уже успел «перебазировать» своих — как и обещал. Мать, отца, братьев. Только бабушку не довёз — не дожила. Может, от нервов. Может, от перспектив.
Семья Алексея въехала радостно и шумно, как на дачу. Мать сразу повесила над входом иконку. Елена — жена брата — начала «переобустраивать кухню». Ирина не успела даже сказать, что это её кухня. С её проектом, купленной в кредит техникой и стульями, которые она таскала на себе из IKEA.
— Я тебе с самого начала говорила, — сквозь зубы бросила Света, когда увидела всё это. — Там не дом. Там — общага. Только без коменданта.
— Нет. Там — тюрьма. Только я в ней — охранник. Или заключённый, пока не поняла, — с сухой иронией отозвалась Ирина.
— Ты вернулась? — Алексей появился в дверях, будто из ниоткуда. Глаза прищуренные, руки в строительных перчатках, как тогда, только грязь уже не умиляла. Пугала.
— Вернулась. Я собственник. В отличие от твоих родственников.
— Им идти некуда. Родители — на пенсии. У Серёги дети. У Витьки жена психует — ты ж знаешь, какая она, — проговорил он с нажимом, будто защищая не их, а самого себя.
