Когда я смыла краску, волосы стали темнее, заблестели. Я высушила их феном, распустила. Они падали на плечи, тяжелые, живые. Я накрасила губы красной помадой, которую Лена подарила мне два года назад. Помада была яркой, непривычной. Я посмотрела в зеркало и подумала: это я. Но другая.
На следующий день я надела платье. Не джинсы, не свитер, а платье, которое висело в шкафу с тех пор, как я ходила на свадьбу Лены. Оно было простое, темно-синее, но сидело так, будто было сшито специально для меня. Я накрасила губы, взяла сумку, пошла на работу.
В библиотеке Вера Игоревнм посмотрела на меня и сказала: «Таня, вы сегодня как с картинки». Я улыбнулась. Впервые за долгое время улыбка была настоящей.
Через неделю Лена вернулась с Бали. Она написала: «Тань, давай встретимся. Я привезла тебе подарок». Я согласилась. Мы встретились в кафе на Невском.
Лена была загорелая, в ярком платье, с браслетами на запястьях. Она обняла меня, сказала: «Ты какая-то другая. Что случилось?» Я пожала плечами, сказала: «Ничего. Просто живу».
Мы пили кофе, ели пирожные. Лена рассказывала о Бали, о море, о том, как ее дочь училась плавать. Я слушала, кивала, но думала о своем.
О том, как я выгнала родственников. О том, как покрасила волосы. Как надела платье и впервые за долгое время почувствовала себя живой.
Лена подарила мне браслет. Простой, из кожаных шнурков, с маленькой подвеской в виде ракушки. Я надела его, покрутила на запястье. Он был легкий, почти невесомый. Но он был. Как напоминание.
Когда мы прощались, Лена сказала: «Тань, ты приходи к нам. Хватит прятаться». Я кивнула, но ничего не обещала. Я знала, что не приду. Не потому, что не хотела. А потому, что еще не была готова.
Прошел месяц. Я не стала другой. Я не уволилась с работы, не продала квартиру, не завела кота. Но я начала жить. По-настоящему. Я купила новые подушки на диван — яркие, желтые, как солнце.
Я записалась на курсы английского, хотя не знала, зачем мне это. Я начала бегать по утрам, слушая музыку в наушниках. Я улыбалась Вере Игоревне, шутила с ней, слушала ее рассказы о молодости.
Мама наконец позвонила. Она сказала: «Таня, ты была права. Они вели себя ужасно».
Я не ответила. Я просто слушала, как она говорит, как извиняется, как пытается объяснить. А потом сказала: «Мам, все нормально. Я тебя люблю». И повесила трубку.
Я не знала, что будет дальше. Я не знала, найду ли я новую работу, встречу ли кого-то, перееду ли в другой город.
Но я знала одно: я больше не буду ждать. Я буду жить. Каждый день. Каждую минуту. С краской на волосах, с помадой на губах, с браслетом на запястье. С собой.
