— Кать, я посчитал, — он сказал за ужином, когда Валентина Григорьевна была в комнате. — Мы на твою маму тратим тысяч десять в месяц. Может, она съедет?
— Съедет? — Катя вскочила. — Куда, Дима? У неё нет работы!
— Ну, пусть ищет, — он пожал плечами. — Пусть хоть уборщицей идёт.
— Ты опять? — Катя посмотрела ему в глаза. — Дима, это моя мама, а не твоя прислуга!
— А я что, должен всех тянуть? — он повысил голос. — У нас свои планы, Кать!
— Планы? — Катя рассмеялась, но смех был горьким. — Ты хочешь детей, а мою маму выгоняешь?
— Я не выгоняю, — он сказал, но неуверенно. — Просто она мешает.
Катя ушла к маме, чувствуя, как решимость крепнет. Валентина Григорьевна сидела, глядя в окно.
— Катюш, я уеду, — мама сказала тихо. — Не хочу вас ссорить.
— Мам, ты никуда не поедешь, — Катя обняла её. — Это он не прав.
Она знала, что конфликт неизбежен, и готовилась к нему.
Развязка наступила через неделю.
— Дима, нам надо поговорить, — начала Катя разговор за ужином. — Ты оскорбил мою маму, и я этого не потерплю.
— Кать, я правду сказал, — Дима ответил, глядя в тарелку. — Она живёт за наш счёт.
— За наш счёт? — Катя повысила голос. — Она моя мама, и я её позвала! А ты её унижаешь!
— Унижаю? — Дима фыркнул. — Я просто хочу, чтобы она помогала, а не сидела!
— Дима, хватит, — Валентина Григорьевна вмешалась, её голос дрожал. — Я не сижу, я ищу работу. Но ты меня за человека не держишь.
— За человека? — Дима посмотрел на неё. — Валентина Григорьевна, вы тут три месяца, и ни копейки не внесли в бюджет!
— Хватит! — Катя вскочила, её глаза сверкали. — Дима, это моя мама, и она важнее твоих денег! Если тебе так тяжело, я сама уйду!
— Уйдёшь? — Дима побледнел. — Кать, ты серьёзно?
— Серьёзно, — она ответила твёрдо. — Я не буду жить с тем, кто мою семью унижает.
— Кать, погоди, — он встал, его голос смягчился. — Я не хотел, прости.
— Прости? — Катя покачала головой. — Ты должен извиниться перед мамой. И больше никогда так не говорить.
— Валентина Григорьевна, простите, — Дима сказал тихо, глядя в пол. — Я перегнул.
— Дима, я не сержусь на тебя, — мама ответила мягко. — Но мне неприятно, что ты так про меня говоришь.
Катя посмотрела на мужа, чувствуя, как напряжение спадает. Она знала, что он извинился из страха её потерять, но это был шаг вперёд.
Через месяц Валентина Григорьевна нашла работу в швейной мастерской и готовилась вернуться к себе домой, а Дима стал сдержаннее.
Катя знала, что их брак стал крепче, потому что она отстояла маму. Она смотрела на Диму, играющего с собакой, которую они завели, и думала, что ради таких моментов стоило бороться.
