И ушла. Не оглядываясь.
Если готов, продолжу третью главу — кульминацию и развязку.
Прошло две недели. Две длинные, нервные недели, в которых Мария словно жила в чужом теле. Всё казалось каким-то странным: утренние пробки, очередь в магазине, даже запах кофе в любимой кофейне — всё будто не настоящее, игрушечное.
Она переехала к подруге Ольге. Оля — та ещё боевитая штучка — сразу встретила её словами:
— Правильно сделала! Давно надо было. Я вообще не понимаю, как ты столько лет терпела этот цирк.
Мария сначала только кивала. Слушала. А потом… Потом стало отпускать. Медленно, будто ледяная корка таяла под солнцем.
Она оформила заявление на развод. Не дожидаясь, пока Артём передумает, пока начнётся это вечное: «Давай подумаем, давай не будем спешить». Нет. Двадцать лет думала. Теперь — достаточно.
В тот день, когда подписала документы, Мария шла по улице и вдруг… рассмеялась. Сначала тихо, себе под нос. А потом громко. На прохожих, конечно, оглядывались. Пусть.
— Свобода, — сказала она вслух. И стало вдруг так легко, что хотелось петь.
Но всё оказалось не так просто. Через три дня ей позвонил Миша. Да-да. Сам.
— Мария… ну… слушай… — начал он с привычного скользкого тона. — Ты, конечно, обиделась. Ну, это… понятно… Но ты должна понять…
— Стоп. — Она перебила. — Я тебе ничего не должна. И не обязана. Ни тебе, ни твоей маме, ни твоему брату.
— Подожди… ну ты же с Артёмом разводишься… — он мялся, пыхтел, — значит, у тебя там, ну… доля… Короче, если ты квартиру продаёшь… можешь мне помочь? Я тебе потом… ну, когда выберусь… верну…
Мария закрыла глаза. Глубоко вдохнула. А потом спокойно, размеренно сказала:
— Миша. Мне кажется, что если бы мозг был мышцей, ты бы его уже давно потянул. Всё. Удачи тебе. Не звони сюда больше никогда.
И отключила. Больше он не звонил.
С Артёмом они встретились уже в суде. Он выглядел… постаревшим. Потрёпанным. Похудевшим.
— Маш… — пробормотал он, когда заполняли бумаги. — Может… ну, ещё раз подумаем?..
Мария посмотрела на него долго. В этом взгляде было всё. И двадцать лет привычки. И боли. И усталости. И… пустота. Никакой любви там уже не было. Ни капли.
— Артём, я думала. Долго. Очень. И знаешь что? Иногда единственный способ спасти себя — уйти.
Он опустил голову. Не стал спорить. Не стал упрашивать. Просто вздохнул.
Когда судья огласил решение, Мария почувствовала, что внутри словно распрямилась какая-то сжатая пружина. Всё. Конец. И… начало.
Через месяц она переехала. Купила маленькую, но уютную квартиру. Без гипсокартона, без золотых обоев «как у людей», без маменькиных советов, без брата-паразита. Квартира — как символ. Небольшая, но своя. Только её.
По вечерам она сидела на кухне, пила вино, гладила Варвару, смотрела в окно на огни большого города и думала:
— Господи, сколько же лет я боялась. Боялась остаться одна. Боялась, что не справлюсь. А оказалось… что самой собой быть легче, чем с кем попало.
Телефон звякнул. Оля прислала сообщение:
«Ну что, мадам Свобода, отмечаем новоселье?»
Мария улыбнулась. Набрала ответ:
«Обязательно. Сегодня. И это только начало.»
Она посмотрела в окно. Где-то вдалеке над домами зажглась первая звезда.
— Новая жизнь, — сказала она вслух. И впервые за много лет сказала это без страха. С удовольствием.
