– Мы занимаемся, Света, – сказала я, стараясь сохранить спокойствие. – Всё, что нужно для его возраста, он получает.
– Ну, не знаю, – протянула она, делая вид, что размышляет. – Мне кажется, ему уже пора в какой-то кружок. Развивать мелкую моторику. И обязательно спорт. Без этого сейчас никуда.
– Света, – я резко поставила чашку на стол, – спасибо за советы, но воспитание Артемки – это наша с Сашей ответственность.
– Ну почему ты так реагируешь? – Света подняла руки в притворном удивлении. – Я же просто делюсь опытом.
Людмила Петровна, до этого спокойно размешивавшая сахар в чае, вдруг вмешалась:
– Катя, ну что ты так заводишься? Света не со зла. Она хочет, как лучше.
– Как лучше? – я подняла на нее взгляд. – А мне кажется, что лучше было бы, если бы Света перестала указывать, как мне воспитывать моего сына.
– Катя, ты себя слышишь? – в голосе свекрови появился лед. – Тебя вообще, по-моему, нельзя критиковать.
Я почувствовала, как внутри всё взрывается. Слишком много всего накопилось за эти годы.
– Это не критика, Людмила Петровна, – я говорила уже не сдерживая голоса. – Это постоянные указания, что я делаю не так. У меня ощущение, что что бы я ни делала, всё будет не так, как вы хотите.
В комнате повисла тишина. Саша, который до этого момента ел молча, не поднимая глаз, наконец вмешался.
– Катя, хватит, – сказал он, бросив на меня строгий взгляд. – Не надо так.
И эти слова стали последней каплей.
– Хватит? – я повернулась к нему. – Может, хватит делать вид, что ничего не происходит? Они твоя семья, Саша. Почему я каждый раз должна быть в обороне? Почему ты никогда не скажешь им, что они переходят границы?
Света скрестила руки на груди, свекровь шумно вздохнула, но я уже не могла остановиться.
– Ты хоть понимаешь, как это чувствуется? Ты сидишь, молчишь, пока мне указывают, что я должна делать. Каждый раз! А потом ты ещё говоришь, что я драматизирую.
– Катя, – он попытался вставить слово, но я перебила:
– Знаешь что, Саша? Если ты не можешь поговорить с ними, тогда в следующий раз зови их к себе на работу. Пусть там расскажут, как всё надо делать.
Я встала из-за стола, чувствуя, как по щекам начинают катиться слёзы.
– Я сыт, – пробормотал Саша, тоже вставая. – Спасибо за ужин.
Я не обернулась. Вместо этого ушла в кухню, бросила грязную тарелку в раковину и включила воду, чтобы хоть как-то заглушить раздражение и обиду.
Из комнаты доносились приглушённые голоса. Похоже, Саша всё же попытался что-то объяснить матери и сестре. Но я не слушала. Уже не важно, что они там скажут. В тот момент я была уверена, что меня просто не понимают – никто.
Когда дверь за свекровью и Светой наконец закрылась, я вздохнула так, будто только что сняла с плеч огромный груз. Дом снова стал тихим. Но на душе легче не стало. Я стояла у раковины, глядя на гору посуды, и чувствовала, как в голове снова и снова прокручиваются события вечера.
