Наталья с уважением посмотрела на доброго дедулю. Всё-таки хороший он человек, заботиться не о себе, а о детях из местной школы. Хотя ему бы самому сейчас не помешала помощь, подумала она. Помедлив немного, Наташа спросила.
— А как же лечение? Ну врачи же не могли вам совсем отказать какую-то терапию назначили или что-нибудь ещё?
— Назначили конечно, только я травками своими лечусь и не верю в таблетки эти, знаю что осталось мне недолго. Поэтому ты уж не обессудь, но деньги я на ремонт школы пущу, не нужны они мне, от них одни одни проблемы. Я бы тебе и даром этот дом отдал, вижу же с мальчонкой маешься. Да вот только уж очень детишкам помочь хочется. Ну как они без школы? Да и память опять же, там ведь даже мемориальная доска висит сыну моему, на пожаре он у меня погиб, в память ему установили.
— Что, прямо настоящим пожарным был, как все на машине с сиреной ездил? — поддал голос Никита, который до этого сидел молча, слушая разговор мамы и странного дедушки, с которым им теперь придётся жить некоторое время.
Иннокентий Трофимович смахнул слезу.
— Ну да, на самый что не на есть настоящий пожарной машине, жил он здесь неподалеку, на работу ездил на велосипеде стареньком, никаких тебе машин. Вот так за день километров 20 откатает туда и обратно, плюс по работе пол области объездиет. Такой у меня был сын Коля, а внук Матвейка ещё лучше, да только что теперь об этом говорить.
В этот момент Наташе стало жаль этого пожилого мужчину, который по воле злого рока остался один на один с неизлечимой болезнью.
Разобрав чемодан, мать и сын выбрали себе одну комнату в доме, где будут жить всё это время. Иннокентий Трофимович оказался человеком слова и старался вести себя так, чтобы не мешать своим новым жильцам.
На следующее утро любящая чистоту Наталья затеяла уборку. Развела колодезной воды с добавлением хлорки моющих веществ и принялась за дело. Сначала протёрла окна, смахнула паутину с углов стен, затем приступила к мытью полов. А закончила уже на улице, где принялась вместе с Никитой бороться с вездесущими сорняками. Местами высокая трава доходила им до пояса, отчего приходилось бороться с бурьяном очень и очень нелегко.
— И откуда только берутся эти сорняки? Мы уже битый час с ними сражаемся мам, а им хоть бы хны, — заметив смахнул пот со лба.
— Ну ты же хотел попробовать сельскую жизнь, вот учись, у меня у самой когда-то бабушка жила в деревне, ну до того, как дом сгорел.
— Мам, а неужели Иннокентий Трофимович может умереть? Я не хочу чтобы он умирал, с ним так хорошо. А ещё он истории интересные рассказывает и много сказок знает, — жалобно спросил Никита.
В уголках глаз Натальи выступили слёзы.
Ну вот что она могла сейчас сказать сыну, что этот дедушка обречён, что помочь ему уже никто не сможет. Хотя с другой стороны, Наталье хотелось самой увидеть этот самый диагноз, который поставили дедушке врачи в райцентре.
К удивлению Наташи, пока они возились во дворе, Иннокентий Трофимович соорудил на скорую руку нехитрый ужин, состоявший из десятка поджаренных яиц и салата из свежей капусты.
— Вот милые, кушайте, кушайте, тут на три порции за глаза хватит. А то я как на вас погляжу, аж сердце кровью обливается. Такие худенькие совсем, не похожи на сельских жителей. Вы на меня не смотрите, это хворь истощила, а раньше я был мужчиной в теле. Знаете, о таких говорят кровь с молоком.
Слова хозяина дома вызвали на лице Натальи милую улыбку.
