Дальше Галина уже не слушала. Формальности, подписи, поздравления адвоката с победой.
— Вы отлично держались, — сказал он, пожимая ей руку после заседания. — Поздравляю с сохранением имущества.
Но вместо триумфа внутри была пустота. Валерий уже ушел, даже не взглянув на неё. А она стояла в коридоре суда с бумагами, подтверждающими победу, и чувствовала себя ничтожной.
Этот чайник… Они купили его в годовщину свадьбы, когда старый вдруг сломался. Обошли тогда весь торговый центр, смеясь и споря о том, какой лучше. И он помнил. А она забыла.
Сумерки окутали гостиную мягким сиреневым светом. Галина не включала лампы — так легче было погрузиться в воспоминания. На коленях лежала старая коробка из-под конфет, обклеенная бархатной бумагой. Семейные реликвии, которые она не доставала уже много лет.
Первой на глаза попалась открытка. Выцветшие буквы, нарисованные розы. Почерк Валерия, еще аккуратный, старательный: «Галочка, с годовщиной первой встречи!» Тогда он дарил ей открытки каждый месяц. Потом стал забывать — работа, быт, усталость.
Театральные билеты, засушенный цветок, снимки с первого отпуска на море. Она перебирала эти сокровища, и с каждой вещицей возвращалось что-то давно забытое — его смех, прикосновения, взгляды.
— Господи, — прошептала Галина, доставая помятый листок.
Записка, написанная наспех: «Уехал в командировку. Не волнуйся. Борщ в холодильнике. Целую, твой В.» Она тогда болела, температурила, а он не разбудил — пожалел. Приготовил еду и уехал. Как давно это было?
А вот фотография. Валерий с маленькой Леной на плечах. Оба смеются, счастливые, беззаботные. Он не был ей родным отцом, но любил как собственную. Водил в школу, помогал с уроками, учил кататься на велосипеде.
Галина потерла висок. Как она могла забыть всё это? Сколько раз он поддерживал её, когда было трудно. Помнится, когда умерла мама, Валерий взял на себя все хлопоты с похоронами. Она тогда просто сидела, оцепеневшая от горя, а он решал, организовывал, звонил.
На самом дне коробки обнаружился маленький блокнот в потертой обложке. Галина вздрогнула, узнав его. Когда-то они записывали туда свои мечты. «Купить машину», «Съездить в Париж», «Сделать ремонт» — некоторые пункты были перечеркнуты, значит, сбылись. А другие так и остались мечтами.
«Встретить старость вместе» — последняя запись, сделанная его рукой.
Слезы навернулись на глаза. Что же она наделала? Выставила как чужого человека, с которым столько пережито. За что? За то, что он посмел заикнуться о своих правах на жилье? За то, что устал от вечных упреков и контроля?
В тишине квартиры она вдруг особенно остро ощутила его отсутствие. Никто не кашляет на кухне по утрам. Не ворчит на новости по телевизору. Не храпит тихонько по ночам, когда наконец засыпает после трудного дня.
Пятнадцать лет. Не просто совместное проживание на одной территории. Пятнадцать лет жизни.
Весенний ветер перемен
Лавочка возле подъезда недавно выкрашена. Галина осторожно присела на краешек, стараясь не испачкать плащ. Май выдался теплым, сирень уже отцветала, осыпая тротуар мелкими лепестками.
Она нервно поглядывала на часы. Звонок Валерию дался нелегко — голос срывался, слова путались. Он удивился, но согласился встретиться. «Буду в два», — только и сказал.
Увидела его издалека — знакомая походка, чуть ссутуленные плечи. Постарел за эти месяцы, или ей так показалось?
— Здравствуй, — Валерий присел рядом, оставив между ними расстояние. — Что-то случилось?
Галина хотела начать с подготовленных фраз, но все они вылетели из головы.
— Я отдам тебе гараж, — выпалила она. — Он правда твой. Ты его достраивал, крышу перекрывал.
Валерий посмотрел с недоумением:
— Зачем это сейчас? Суд же все решил.
— Я не о суде, — Галина теребила пуговицу на плаще. — Я о справедливости.
Ветер шевелил молодую листву на клёнах. Где-то неподалеку играли дети, их звонкие голоса разносились по двору.
