Это была ложь. Наглая, беспардонная ложь. Квартиру они покупали вместе, взяв ипотеку. Светлана работала на двух работах первый год, чтобы собрать на первый взнос. Нина Петровна дала им тридцать тысяч — «на новоселье», как она сказала тогда. И теперь эти тридцать тысяч превратились в её воображении в полную стоимость квартиры.
— Это неправда, и вы это знаете, — Светлана старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
— Не смей мне перечить! — взвизгнула Нина Петровна. — Ты думаешь, я не вижу, что ты из себя строишь? Примерная жена? Да ты карьеристка, которой плевать на семью! Мой сын достоин лучшего!
В этот момент хлопнула входная дверь. Павел вернулся раньше, чем ожидалось. Он вошёл в кухню, улыбаясь, но улыбка сразу погасла, когда он увидел лица женщин.
— Мам? Света? Что происходит?
— Павлуша, сыночек! — Нина Петровна мгновенно преобразилась. На её лице появилось страдальческое выражение. — Я просто хотела помочь, прибраться немного. А твоя жена… она накричала на меня! Сказала, чтобы я убиралась из вашего дома!
Светлана смотрела на свекровь с изумлением. Это было настолько наглой ложью, что даже дух захватывало. Она перевела взгляд на мужа, ожидая, что он, конечно же, не поверит в эту чушь. Они же семь лет вместе. Он же знает её. Но Павел смотрел на мать с беспокойством.
— Мам, ты в порядке? Света, что случилось?
— Твоя мать переставила всё в нашей кухне, сняла наши фотографии и заявила, что это её квартира, потому что она дала нам денег на новоселье, — Светлана говорила ровно, стараясь излагать только факты.
— Я просто хотела как лучше! — всхлипнула Нина Петровна. — А она… она такая неблагодарная! Павлуша, я же для вас стараюсь!
Павел растерянно переводил взгляд с матери на жену. Светлана видела эту растерянность сотни раз. Каждый раз, когда возникал конфликт, он становился таким — потерянным мальчиком, который не знает, на чью сторону встать.
— Света, мама правда хотела помочь. Может, ты слишком остро реагируешь? Она же не со зла.
Эти слова стали последней каплей. Семь лет она терпела. Семь лет молчала. Семь лет надеялась, что он однажды встанет на её сторону. Но этого не произошло ни разу. Ни единого раза.
— Не со зла? — Светлана почувствовала, как внутри неё что-то лопается. — Твоя мать врёт тебе в лицо, а ты делаешь вид, что не замечаешь! Она сказала, что я на неё кричала. Я кричала, Паша? Ты слышал, чтобы я повышала голос?
— Но что? Но она твоя мать, и поэтому ей можно врать? Можно вламываться в наш дом? Кстати, об этом. Ты дал ей ключи и не сказал мне. Почему?
— Я… я думал, это не важно. Мало ли что случится.
Светлана почувствовала странное спокойствие. Это было спокойствие человека, который принял решение. Окончательное и бесповоротное. Она посмотрела на Нину Петровну, которая больше не плакала, а наблюдала за ней с плохо скрываемым торжеством. Потом перевела взгляд на Павла — любимого, слабого, навсегда застрявшего в роли маминого сына.
— Знаете что? Вы правы, Нина Петровна. Это действительно больше ваша квартира, чем моя. Потому что здесь живёт ваш сын. Ваш. Не мой муж, а именно ваш сын. И он им останется навсегда.
