Алина внимательно посмотрела на него. В свои двадцать восемь Сергей всегда казался ей легкомысленным, но сейчас в его глазах читалась настоящая боль.
— Почему ты сразу не пришёл, когда узнал о беременности?
— Испугался, — честно признался он. — Мы встречались без обязательств, я думал… В общем, я был идиотом. Но теперь хочу всё исправить.
В коридоре послышались шаги — школа пустела. Алина взглянула на часы: — Что конкретно ты предлагаешь?
— Я готов платить алименты. Официально. И помогать сверх того… чем смогу. Хочу видеться с сыном. Участвовать в его жизни.
Алина покачала головой: — Это не ко мне. Решать должна Аня.
— Но ты можешь с ней поговорить? — в его голосе прозвучала надежда. — Объяснить…
— Нет, — твёрдо ответила Алина. — Больше не могу. И не буду.
Видя его растерянность, она добавила мягче: — Понимаешь, Серёжа, все эти годы я пыталась решать за сестру её проблемы. Защищать, оберегать, создавать тепличные условия. И что в итоге? Она так и не повзрослела. Пора это прекращать.
— То же, что должна сделать она — принимать взрослые решения и отвечать за свои поступки. Хочешь быть отцом — действуй. Подавай на установление отцовства, требуй свои права. Только так.
Он долго молчал, потом кивнул: — Ты права. Спасибо.
Когда за ним закрылась дверь, Алина ещё несколько минут сидела неподвижно, глядя в окно. На душе было тяжело, но где-то глубоко внутри крепла уверенность — она поступает правильно.
Прошёл месяц. Аня по-прежнему жила у тёти Оли, но звонки и истеричные сообщения постепенно сошли на нет. Через общих знакомых Алина узнала, что сестра устроилась продавцом в магазин одежды. Платили немного, но это было началом.
А потом случилось неожиданное: Сергей действительно подал заявление об установлении отцовства. Аня позвонила Алине впервые за всё это время — голос у неё был растерянный и немного испуганный: — Что мне делать?
— А что ты хочешь сделать? — спокойно спросила Алина.
— Не знаю… — Аня помолчала. — Может, встретимся? Поговорим?
«Вот и всё», — подумала Алина. — «Первый шаг».
— Приходи в воскресенье, — сказала она. — С Кирюшей.
В это воскресенье они впервые за долгое время говорили как взрослые люди. Без истерик, обвинений и манипуляций. Аня призналась, что работа даётся тяжело, что очень устаёт, но… чувствует какое-то странное удовлетворение от того, что сама зарабатывает деньги.
— Я решила пойти в суд, — сказала она, качая уснувшего Кирюшу. — Пусть установят отцовство. Кирюшке нужен папа, ты права.
Алина молча кивнула, разливая чай. На столе стояла ваза с печеньем — таким же, какое пекла когда-то мама. Алина научилась готовить его совсем недавно, по старому рецепту из потрёпанной тетрадки.
— Знаешь, — вдруг сказала Аня, глядя на печенье, — я часто вспоминаю маму. Особенно сейчас, когда сама стала матерью. И… мне кажется, я начинаю понимать, почему ты всегда была такой правильной. Ты просто повзрослела раньше.
Алина почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Протянула руку и сжала ладонь сестры: — Мы справимся. Теперь — сами.
