— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей делать вид, что не видишь очевидного! — Марина больше не сдерживалась. — Твоя мать токсична, Алексей! Она душит нашу семью, не даёт нам жить! И ты это прекрасно знаешь!
— Если тебе так плохо со мной и моей семьёй, может, тебе действительно лучше пожить в своей драгоценной квартире? — холодно произнёс Алексей. — Одной. Подумать, чего ты хочешь от жизни.
Марина почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Она смотрела на мужчину, за которого вышла замуж, и не узнавала его. Где тот весёлый, независимый парень, который покорил её своей уверенностью? Куда делся мужчина, который обещал защищать их семью от всех невзгод?
— Знаешь что? — она подошла к столу и положила документы на квартиру в сумку. — Ты прав. Мне действительно нужно подумать. И лучше всего думается в тишине и спокойствии. Которых здесь нет и никогда не будет.
— Я перееду в бабушкину квартиру, — спокойно сказала она. — Одна, как ты и предложил. А ты оставайся здесь. С мамой. Она будет приходить к тебе каждый вечер, готовить твои любимые котлеты и рассказывать, какие все жёны плохие.
— Марин, не глупи! Давай сядем, спокойно всё обсудим…
— Мы только что всё обсудили, — она пошла в спальню собирать вещи. — И я всё поняла. В этом браке нас не двое, а трое. И третий человек имеет решающий голос. Что ж, пусть так. Но я в такие игры больше не играю.
— Ты преувеличиваешь! — Алексей пошёл за ней. — Мама просто беспокоится о нас!
— О тебе, — поправила Марина, доставая чемодан с антресоли. — Она беспокоится только о тебе. А я для неё — временное неудобство, которое мешает ей полностью контролировать твою жизнь.
— Это именно так, — Марина открыла шкаф и начала складывать вещи. — И знаешь, что самое грустное? Ты это видишь. Но тебе удобнее делать вид, что всё в порядке. Удобнее обвинить меня в эгоизме, чем признать, что твоя мать переходит все границы.
Алексей молча наблюдал, как жена собирает вещи. В его глазах мелькали растерянность, злость, обида — но не было главного. Решимости бороться за их семью.
— И что дальше? — спросил он, когда Марина закрыла чемодан. — Ты переедешь, а потом что?
— А потом посмотрим, — она взяла чемодан и направилась к выходу. — Может, ты наконец поймёшь, что значит жить своей жизнью. А может, так и останешься вечным маминым сыночком. Время покажет.
— Марина, это же глупо! Из-за какой-то ссоры рушить семью!
Она остановилась у двери и обернулась:
— Это не «какая-то ссора», Алексей. Это момент истины. И я очень надеюсь, что ты это поймёшь. Пока не поздно.
Квартира бабушки встретила Марину тишиной и запахом нафталина. Два года она стояла закрытая, дожидаясь окончания судебных разбирательств. Марина поставила чемодан в прихожей и медленно пошла по комнатам.
Всё осталось точно таким же, как при жизни бабушки. Старенькая мебель, вязаные салфетки на полках, фотографии в рамках. На кухне — любимые бабушкины чашки с цветочками, на стене — часы с кукушкой, которые она сама остановила после бабушкиной смерти.
Марина села на диван в гостиной и наконец дала волю слезам. Она плакала о рухнувших надеждах, о предательстве мужа, о своей наивности. Как она могла не заметить раньше, насколько Алексей зависим от матери? Почему закрывала глаза на тревожные звоночки?
Телефон разрывался от звонков. Алексей названивал каждые пятнадцать минут, но Марина не брала трубку. Потом появились сообщения:
«Марин, ну что за детский сад? Возвращайся домой!»
«Мама уехала, давай поговорим спокойно.»
«Ты не можешь вот так просто уйти!»
«Марина, я волнуюсь. Ответь хотя бы, что с тобой всё в порядке.»
Она написала короткое: «Всё нормально. Мне нужно побыть одной.»
Ответ пришёл мгновенно: «Сколько?»
Марина выключила телефон и пошла на кухню. Нужно было прибраться, проветрить квартиру, купить продукты. Заняться чем-то, чтобы не думать о том, что её брак трещит по швам.
Следующие несколько дней прошли в странном оцепенении. Днём Марина ходила на работу, стараясь сохранять невозмутимый вид. Вечерами возвращалась в бабушкину квартиру и занималась уборкой. Физический труд помогал не думать.
Алексей продолжал звонить и писать. Тон сообщений постепенно менялся от требовательного к просительному:
«Марин, давай встретимся. Нам нужно поговорить.»
«Я скучаю. Дома так пусто без тебя.»
«Мама спрашивает, где ты. Я не знаю, что ей отвечать.»
Последнее сообщение заставило Марину невесело усмехнуться. Конечно, мама спрашивает. Наверняка радуется, что избавилась от невестки.
На четвёртый день раздельной жизни в дверь позвонили. Марина посмотрела в глазок — Алексей. Выглядел он неважно: небритый, помятый, с тёмными кругами под глазами.
— Марин, открой, пожалуйста, — попросил он. — Я знаю, что ты дома. Давай поговорим.
Марина помедлила, но всё же открыла дверь:
Алексей огляделся по сторонам:
— Ничего себе квартира. Просторная.
— Да, — сухо ответила Марина. — Чай будешь?
Они прошли на кухню. Марина поставила чайник, достала чашки. Алексей сел за стол и какое-то время молча наблюдал за её движениями.
— Я с мамой поговорил, — наконец сказал он.
— Она… расстроена. Говорит, что погорячилась. Не хотела, чтобы всё так вышло.
Марина поставила перед ним чашку с чаем:
— То есть извинений не будет?
— Марин, ну ты же знаешь маму. Ей сложно признавать свои ошибки. Но она правда переживает.
— За тебя, — уточнила Марина. — Она переживает за тебя, а не за нашу семью.
— Почему ты всё время это подчёркиваешь? Да, она моя мать, конечно, она обо мне беспокоится.
— А обо мне кто беспокоится? — Марина села напротив. — Кто думает о моих чувствах, моих желаниях?
— Правда? — она посмотрела ему в глаза. — И что же ты надумал за эти четыре дня?
Алексей отвёл взгляд:
— Я понял, что мы оба погорячились. Нужно было спокойнее всё обсудить. Найти компромисс.
— Какой компромисс? — Марина покачала головой. — Продать квартиру наполовину? Переехать наполовину? Жить своей жизнью наполовину?
— Не передёргивай. Можно, например, пока пожить здесь, а нашу квартиру сдавать. Потом, когда мама привыкнет к мысли, потихоньку переехать сюда.
— Потихоньку? — Марина не поверила своим ушам. — Алексей, ты слышишь себя? Мы взрослые люди должны «потихоньку» переезжать, чтобы твоя мама привыкла?
— А что ты предлагаешь? Просто взять и уехать? Бросить её одну?
— Она не одна! У неё есть работа, подруги, хобби. Она вполне самодостаточный человек, который просто не хочет отпускать сына!
— Это именно так, — перебила Марина. — И пока ты этого не признаешь, ничего не изменится. Она будет продолжать контролировать твою жизнь, вмешиваться в наши решения, манипулировать тобой.
— Она не манипулирует!
